– Вы думаете, что я снова упаду? – с иронией спросила она.
– Все возможно, когда едешь на таких монстрах. – Он жестом показал на лошадей, которые не столько щипали траву, сколько резвились, делая игривые выпады друг против друга.
Рикка в изумлении посмотрела на Дракона:
– Вы шутите. Они такие милые.
– Они лошади. Не вижу причин обольщаться на сей счет.
Повисла долгая пауза, которую в конце концов первой нарушила девушка.
– Вы не любите лошадей. – Она проговорила это с явным удивлением, как если бы столкнулась с неким странным, невероятным открытием. – Вы владелец двух самых замечательных животных, которых мне приходилось когда-либо видеть, – и вы их не любите?
– Почему я должен их любить? Разве не достаточно того, что я хорошо ухаживаю за ними?
Этого она не могла отрицать, и, тем не менее, удивление не проходило.
– Как можно не любить лошадей? Вы ездите верхом довольно хорошо. – Увидев, как его бровь поползла вверх, она поправилась: – Вы ездите очень хорошо. Как вы можете это делать, если не любите лошадей?
– Ведь могу же я разрубить человека на поле боя, хотя мне это вовсе не нравится.
– Да, разумеется, вам это не нравится, – тихо проговорила Рикка. Она никогда раньше об этом не задумывалась, не могла даже представить себе, что существуют воины, которые не любят войну. Членам ее семьи, похоже, война нравилась, поскольку они использовали любую возможность для разжигания конфликта, – по крайней мере тем из них, которые надеялись победить. Правда, в последнее время им на этом не слишком удавалось нажиться.
– Но почему лошади? – спросила Рикка. – У вас был связанный с ними печальный опыт?
– Да, – признался Дракон. Он рассеянно наблюдал за грациозными движениями ее тела, когда она поудобнее располагалась на траве. Просторная мальчишеская одежда скрывала многое, но не округлость стройных ног. Поистине у нее были замечательные ноги. На миг Дракон представил, как он лежит между ними.
– Что же случилось?
– Когда?
– Когда вы приобрели печальный опыт, – терпеливо пояснила она.
– Ах, это… Я взобрался на одну лошадь.
– И что же?
– Она сделала то, что они обычно делают. Побежала, понеслась, и все такое.
– Вы оставались на лошади?
– Разумеется. Я был не настолько глуп, чтобы прыгать на ходу.
Она как-то странно посмотрела на него:
– Вас не сбросила лошадь?
Он покачан головой:
– Меня никогда лошадь не сбрасывала. Этого легко избежать.
– В самом деле? И как же?
– Нужно крепко держаться ногами и сохранять должное равновесие.
– Если вас лошадь никогда не сбрасывала, почему же вы их не любите?
– Если я скажу, ты будешь удовлетворена и перестанешь изводить меня вопросами?
– Вероятно, но объяснение должно быть убедительным. Я просто не могу поверить, что человек, который так хорошо ездит верхом, не любит лошадей.
– Не самих лошадей, а необходимости находиться на них. Сквозь густые ресницы Рикка уставилась на собеседника. Между ее бровями обозначились крошечные морщинки.
– Я искренне пытаюсь понять.
– На них высоко сидеть.
– Высоко?
Викинг мрачно кивнул. Он сам не мог поверить, что признается малознакомой девушке в том, в чем не признавался ни одной живой душе, даже родному брату.
– Высоко, – повторила она, и вдруг ее осенило: – Вы не любите высоту.
– Ненавижу.
– А лошади рослые, высокие, по крайней мере те, которые способны нести вас, и следовательно, вы…
– Не люблю лошадей.
Рикка медленно кивнула:
– Я понимаю, что такое возможно, но почему вы не любите высоту?
