Или он привык драться в узких проходах? Мой ятаган длиннее его сабель на ладонь. К тому же у меня по- орочьи длинные руки. В итоге фора — сантиметров тридцать с учетом моего третьего места по России в категории «щит плюс меч».
Если бы у него имелся щит класса «бронедверь», то шансов у меня бы не было… Но с двумя клинками массой давить неудобно…
Скорее всего он надеется на какую-то магию. Вон как переливаются, поблескивают сабли. Самый тупой в колдовстве поймет, что тут что-то нечисто. Впрочем, и меня все хором убеждают, что я — необыкновенно крутой маг. Я не знаю ни одного заклинания, но тупо, по-орочьи, наверное, что-то могу. Вот и посмотрим… Что там за Сила, которая со мною пребудет?
В общем, «двум смертям не бывать, а одной не миновать», — решил я.
После этого очень медленно достал ятаган и встал, демонстративно опустив клинок. Пусть нападает первым — а там его проблемы…
Негр с выкрашенной известкой мордой саркастически поднял бровь и взглянул мне в глаза.
Я поймал его взгляд и снова улыбнулся.
В памяти вдруг промелькнуло чужое воспоминание: ровесники преградили дорогу нелепо долговязому орчонку, живущему не с родителями, а с бабкой-знахаркой. А орчонок, вспомнив бабкины уроки, улыбается и идет вперед так, словно перед ним никого нет. Каждого из этих, стоящих теперь на его пути, он уже лупил — за кличку «бабкин наследник». Все же знают, что дар ворожеи можно передать лишь девочке. Теперь они собрались, чтобы навалять ему вместе, даже притащили с собой пацаненка постарше… Но почему-то расступаются перед ним…
Или это было вовсе не в приречном стойбище, а в полутемном проулке между двумя панельными пятиэтажками? И никакие не орки стоят на дороге, а мальчишки из соседнего двора?
Но и они расступаются, увидев эту улыбку-оскал.
«Псих! — несется вслед. — Тебя в дурдом сдадут!»
Потом, через много лет, одного из этих, стоявших на дороге, привезут в психушку. Как раз в мою смену… В приступе белой горячки он зарежет жену и ребенка…
И тут стало происходить что-то странное. Стоило мне поудобнее перехватить «кулачник», как воздух перед ним очистился от мелкой мути, которой было достаточно даже на этой относительно свободной от тумана площадке. Щит засиял, разбрасывая по земле солнечные зайчики. Вслед за ним заискрился и клинок.
Качок криво усмехнулся и с досадой произнес:
— Что, испугался, смертный? Лихо я пошутил? Какие вы все нервные, однако!
— Да, неплохо, — согласился я, не отпуская взгляда противника.
Негр с трудом опустил глаза:
— Ну, гуляй пока, умник. Не ты первый про «третий путь» говоришь. Пусть с тобой Арагорн помучается. То-то посмеемся!
И, шагнув в сторону, исчез в тумане.
Я оглянулся, принюхался. Зелеными образинами не пахло.
Выдохнув, я потопал туда, где туман казался не таким густым. И точно — вскоре впереди замаячило что-то, напоминающее далекий огонек.
— Не могли бы вы пустить меня под свой щит? — раздалось у меня за ухом.
От неожиданности я чуть не подскочил на месте. Скосив глаза, увидел у себя на плече какую-то мелкую тварюжку. Трогать что-то руками в этом сволочном тумане мне не хотелось, поэтому я изловчился и поддел это нечто краем щита. Существо радостно пискнуло, скатилось к самой рукояти и уставилось на меня парой сиреневых глаз. Если не обращать внимания на отсутствие ушей и хвоста — ну точно кот из «Шрэка». Только в миниатюре. Размером это создание было со спичечный коробок. Кургузое светло-серое тельце, смешные лапки с маленькими коготками, круглая голова, состоящая в основном из одних глаз.
— Ты вообще — что? — спросил я. — И зачем тебе мой щит?
— Твой щит — самое надежное место в этой реальности, — ответил «котенок». — А я — великий маг Асаль-тэ-Баукир, владыка Башни Света и прилегающих земель.
Тварюжка была забавной. К тому же я каким-то непонятным мне образом выпустил всю накопившуюся во мне злость на черномазого качка, хотя мне так и не удалось ему врезать. А это существо разговаривало вежливо и не обзывало меня идиотом.
— Очень приятно, — ответил я. — Меня зовут дед Мышкун. Или Сан Саныч — как удобнее.
— А тебе?
— А мне по фигу. Хоть горшком зови.
Существо поерзало, устраиваясь поудобнее.
— Слушай, ты что, в щите жить собрался? — забеспокоился я. — Вообще-то он мне иногда бывает нужен…
— Не беспокойся, закончив беседу, я спрячусь под рукоять. Тебе это нисколько не помешает использовать щит.
— Только не нагадь там, — ворчливо предупредил я.
— Что ты! Я вообще не справляю естественных надобностей. Их у меня просто нет. Как и желудочно- кишечного тракта.
— А чем же ты питаешься?
Разговор меня заинтересовал.
Тварюжка взобралась на край щита и уселась там, словно на скамейку.
— Я питаюсь остаточными эманациями магии, проникающими из живых миров…
Этот Асаль-тэ-Баукир оказался интересным собеседником. Я выслушал длинную лекцию о судьбе «неприкаянных душ», то есть душ тех разумных, которые при жизни были атеистами. Дескать, боги заботятся только о своих адептах, а тот, кто пользуется «научной» магией, игнорируя всевозможные заговоры и молитвы, после смерти оказывается предоставлен сам себе. И там уже от самого духа зависит, сколько он просуществует на просторах межмирового эфира. Кто-то из магов продолжает существование за счет подпитки от стихийных сил. Но некоторым, как моему собеседнику, не везет — связь с их родным миром теряется. Или мир теряется…
— Вот это лихо — потерять целый мир! — не выдержал я.
— Ну что ты, еще не то бывает, — махнул лапкой Асаль-тэ-Баукир. — Один мир — это ерунда. Бывает, боги так разбушуются, что целые гроздья миров гибнут, не оставив после себя и следа… Тут главное — понять, на чью сторону надо встать, чтобы не погибнуть вместе с миром.
— И вечный бой, покой нам только снится, — хмыкнув, нараспев процитировал я. — А ты как? На ту сторону встал, на какую нужно?
— Я до конца защищал Свет. Но своей ошибкой это не считаю. Лучше тысячелетия блуждания в тумане, чем жить, понимая, что не сделал то, что должен был сделать.
Из уст такой малявки, как мой новый знакомец, эти пафосные слова звучали весьма забавно. Но было в его интонации что-то, что не позволило мне засмеяться. Наоборот, я вздохнул и вдруг пожаловался:
— Вот и мне нужно сделать то, что я должен. Раз клятву Гиппократа давал — значит, должен лечить.
— Так делай! — с непередаваемой уверенностью сказал Асаль-тэ-Баукир. — Кстати, ты знаешь, куда мы идем?
— Понятия не имею.
— Так посмотри — вот место, которое тебе нужно.
Я поднял глаза. Действительно, далекий огонек превратился во вполне различимый костер. Около него сидела странная фигура — здоровенная птица с человеческой головой. Однако, стоило мне подойти поближе, существо у костра встало, подняло посох — и я понял, что это вовсе не птица, а человек в покрытом перьями плаще. Незнакомец оглянулся по сторонам, пожал плечами и шагнул в туман. Тот довольно чавкнул, моментально скрыв фигуру.
Мне же не оставалось ничего другого, как выйти к огню.
Костер как костер… Большой. Неизвестно кем разожженный. Неизвестно кто подкидывает дрова, которых на самом деле нет.
