— Так я же про подсознание говорю!
— Ну, если тебе что-то интересно, то, значит, ты уже ожил, — услышал я за спиной голос Арагорна.
Оглянувшись, я увидел, как бог появляется из тумана — как всегда, с таким запаренным видом, словно он полдня за кем-то гонялся. Или — его гоняли. Впрочем, мастера на играх обычно так и выглядят.
— Привет! — я вяло помахал ему.
— И это называется приветствие бога! — ворчливо пожаловался Арагорн. — Я уже начинаю проклинать себя за то, что связался с вами, землянами. Ты знаешь, как чествуют меня в иных мирах, как поклоны бьют, надеясь заполучить хоть толику удачи!
Он плюхнулся на ближайший ко мне камень и продолжил:
— А от вас скорее дождешься «мастер — козел» или каких-нибудь похабных песенок!
— Ну, если так хочешь, буду, обращаясь к тебе, называть сто восемь имен и титулов, — великодушно ответил я. — Только вот знать бы, как тебя зовут на самом деле… Пока могу придумать только с десяток: Игрок, Хозяин игры, Владыка сертификатов, Обладатель кубиков, Командир командиров, Автор правил, Тот, кто накосячил с магией…
— Ладно, уймись! — Арагорн замахал руками, словно отгонял несуществующую муху. — Как будто я не знаю, какие эпитеты вы придумать можете! Да и каждый раз так общаться — жизни не хватит. Даже моей, божественной. Так что давай сразу к делу. Скажи, чего ты хочешь?
Вот в чем этот бог мастер — так это в умении озадачить.
Хороший вопрос — чего я хочу? Если бы я знал ответ, то давно бы получил желаемое. Но если бог спрашивает, то, видимо, неспроста. Может, решил наградить за выполненный квест? В конце концов, непосредственная опасность проникновения Хаоса в орочий мир, кажется, миновала. Одна дырка в ткани мироздания законопачена, вторую хаоситам так и не удалось сделать. Не уверен, но странный обряд, который мы помешали закончить, наверняка был чем-то вроде бурильных работ. Значит, у меня есть полное право вытрясти с Арагорна какую-нибудь плюшку.
Правда, разговаривать с ним надо осторожно. Он — большой любитель воплощать в жизнь поговорку: «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство исполняться». И еще он исповедует главный принцип денжен-мастеров и литературных критиков: «Все, что может быть понято неправильно, будет понято неправильно». Я улыбнулся, вспомнив рыжего Димыча, требовавшего, чтобы все звали его исключительно Малтаруско, что означает на квенья «золотой лис». Смешной такой парень, долговязый, кудрявый, отличный лучник и никакой фехтовальщик. Обожал Толкиена и миниатюрных брюнеток и чуть ли ни на полном серьезе считал себя эльфом, лишь случайно оказавшимся в человеческом теле…
Сколько это лет назад было? По земному времени — лет семь…
А тот денжен запомнился фразой Димыча, над которой хохотали еще года два. В общем, на игру- словеску наш эльф заявился копейщиком. Почему — не помню, да и неважно. И вот Арагорн описывает ситуацию:
«Вы сидите у костра. Вокруг темный лес. Вдруг видите, среди ветвей движется светлое пятно. Довольно крупное, размером с медведя. Ваши действия?»
«Упираю конец в землю!» — бодро ответил Димыч.
На секунду повисла тишина, потом начались сдавленные хихиканья, а Арагорн с невозмутимым видом продолжил:
«Из кустов выходит самка йети, смотрит на эльфа, стоящего в позе „упор лежа“ на пяти точках опоры, издает сладострастный стон и сгребает нашего героя под мышку».
«Почему пяти?» — на лице Димыча недоумение, до него еще не дошло, в чем дело.
«Потому что ты не такой богатырь, чтобы стоять на одной точке опоры! Это — вообще из области фантастики», — глубокомысленно ответил Арагорн.
«Но я же… копье… в смысле — его конец, а не свой…» — попытался оправдаться рыжий, до которого наконец-то дошло, что он выдал.
Но народ уже откровенно ржал.
«Про копье ты ничего не сказал», — столь же невозмутимо, как и раньше, ответил Арагорн и принялся описывать, что йети делала со своей добычей. Девушек в той компании не было, поэтому описывал долго и детально…
Поэтому сейчас я осторожно уточнил:
— На данный момент или вообще?
— Конечно — вообще, — Арагорн изобразил на лице недоумение. — А ты что подумал?
— Я подумал, что ты неспроста такой добрый. Значит, тебе что-то от меня надо, — уверенно ответил я. — Когда ты меня нанимал лечить Мироздание, о моих желаниях речь и не шла, ты меня к врачебному долгу призывал… Хотя от гонорара я, конечно, не откажусь.
— Подозрительный ты что-то стал, Саныч! — с деланной обидой сказал Арагорн.
Я посмотрел на бога и пожал плечами:
— Не стал, а был. Знаешь, что самое смешное, Ара? Я и без плюшек с удовольствием сделал бы то, что сделал. Хаос — штука, на мой взгляд, весьма неприятная. Причем ты прекрасно знал, как я себя поведу.
— Ну, коли так…
Арагорн помолчал, потом сказал негромко и даже как-то печально:
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я не был уверен. Всегда есть шанс того, что события будут развиваться не так, как рассчитываешь. С людьми — то же самое. Ни в ком нельзя быть уверенным до конца.
«А ведь он сейчас абсолютно искренен, — подумал я. — Не играет, не позирует. Видимо, какие-то события действительно развиваются куда-то не туда».
А вслух сказал:
— Конечно, от любого человека можно ждать какого угодно выверта. Но меня-то ты давно знаешь! Ладно, рассказывай, в чем проблема! А по поводу моего «хочу» — давай так договоримся. Ты выполнишь два моих желания. Одно — для «сейчас». Второе — для «вообще».
Арагорн кивнул:
— По поводу «сейчас» я даже знаю, что ты хочешь…
Он щелкнул пальцами, и между нами возник накрытый стол. Точнее, невысокий столик вроде тех, что бывают в чайханах, — за ним удобно сидеть на ковре, сложив по-турецки ноги, или, как мы сейчас, на плоских камнях. Правда, сервирован столик по-европейски: крахмальная скатерть с вышивкой, тонкий фарфор, искристый хрусталь, темные запыленные бутылки, салатницы с чем-то, похожим на цветочные клумбы, тарелки с нарезанными хлебом, мясом и фруктами. Арагорн приподнял крышку супницы, принюхался:
— Рекомендую: из той ресторации на Невском, куда любил ходить Пушкин. Тогда в моду стала входить славянская кухня.
— Опять временные парадоксы?
— А как же без них. — Арагорн запустил в супницу половник и, мечтательно улыбаясь, налил в тарелку бордовое и ароматное. Я последовал его примеру.
— Да ты сметанки клади, не стесняйся! — бог показал на соусник.
Ответить я ему не смог, пока не показалось дно тарелки. Если полдня машешь саблей, до этого шляешься по подземельям, на завтрак была лишь горсть каши, а тут добрался до настоящего украинского борща со сметаной, то как-то не до разговоров. Но поблагодарить бога было нужно. Поэтому, накладывая добавку, я поддержал разговор:
— Я не стесняюсь, я удивляюсь: неужели в пушкинские времена в высшем свете не брезговали простонародной кухней? У меня такое ощущение было, что тогда больше французам предпочтение отдавали.
— Кто как. Были и русские, и малороссийские заведения, — со знанием дела отозвался Арагорн.
И я снова поверил ему. Наверное, в пушкинские времена этот бог удачи был очень уважаем…
— И все же — давай о деле, — продолжил Арагорн, когда выхлебал добавку и уже не торопясь, без жадности, соорудил себе бутерброд. — Наливай вина, и поговорим.
