2,5 м разнесло на мелкие части. Некоторые надстройки на верхней палубе получили серьезные повреждения, но, по счастью, обошлось без человеческих жертв.
Этот 'блестящий' эксперимент ни в малейшей степени не поколебал убежденности Фишера, что флоту нужны именно такие орудия. После испытаний он стал добиваться в Адмиралтействе разрешения заменить 305 мм пушки типа 'Марк-2' на 'Коллингвуде', на более дальнобойные и надежные орудия типа 'Марк-5' того же калибра. В Адмиралтействе с доводами Фишера согласились, но перевооружение 'Коллингвуда' так и не состоялось. На нем оставили пушки прежнего типа, снабдив их стволы дополнительными металлическими муфтами для предотвращения разрыва.
Существовавшая тогда система производства и обеспечения флота артиллерией и боеприпасами была весьма несовершенной и абсолютно не отвечала новым условиям. Со времен крымской войны производство и обеспечение артиллерии, армейской и корабельной, находилось в ведении военного министерства. Производство амуниции и боеприпасов для морской артиллерии было, соответственно, отнесено на счет бюджета армии. Причины для такого совмещения носили чисто финансовый характер. Таким способом пытались избежать дублирования в производстве и лишних расходов, с ним связанных. Однако начавшееся с 1879 г. перевооружение флота нарезными орудиями с их специфической формой установки на кораблях, потребовало изменения существующей системы.
При таких обстоятельствах состоялось назначение Фишера начальником отдела морской артиллерии при Адмиралтействе. Попытки решить проблему артиллерийского обеспечения флота предпринимались и ранее. Еще в 1879 г. была образована совместная комиссия из представителей армии и флота, которая должна была заниматься вопросами обеспечения объединенного артиллерийского парка, но работа комиссии не привела к изменениям в лучшую сторону. С 1881 г. армейское руководство сочло возможным выделять Адмиралтейству только 1/3 требуемой суммы на нужды флотской артиллерии [144].
К моменту назначения Фишера на новый пост морским министром был лорд Джордж Гамильтон, а первым морским лордом адмирал Артур Худ. Гамильтон занимал кресло морского министра в течение 6 лет — срок по тем временам исключительно длительный. В силу этого, Гамильтон считал себя очень опытным и сведущим человеком во флотских проблемах, по сравнению с остальными коллегами по Адмиралтейству. Особенно подозрительно он относился к Бересфорду, считая его 'слабым звеном' в своей команде и 'человеком невоздержанным на язык'. С приходом в Адмиралтейство Фишера забот у морского министра значительно прибавилось. 'Лорд Джордж Гамильтон особенно много натерпелся от меня, когда я был начальником отдела морской артиллерии и бился с военным министерством', — вспоминал Фишер впоследствии[145].
Незадолго до того как Фишер вступил в новую должность, в Адмиралтействе была создана очередная межведомственная комиссия, задачей которой было 'рассмотреть вопрос о передаче флоту контроля над морскими вооружениями'. Фишер оказался в составе этой комиссии вместе с контр-адмиралом Гопкинсом. 11 ноября 1886 г. комиссия сделала заключение, что денежные суммы, необходимые для производства морских вооружений, включая корабельную артиллерию и боеприпасы, должны быть включены в военно-морской бюджет и поступать в распоряжение флотского руководства.
Фишер, как и многие его коллеги, считал, что решение комиссии должно быть претворено в жизнь как можно скорее. Однако высшее руководство в Адмиралтействе все еще колебалось, опасаясь, что увеличение военно-морского бюджета путем добавления к нему расходов на вооружение флота может вызвать недовольство в парламенте. Фишер и сам разделял эти опасения. Он признавал, что существующая система при всех ее недостатках все же обеспечивает флот самой лучшей артиллерией, в то время как армия обычно довольствовалась тем, что оставалось.
И Фишер решает, что идеальным выходом, позволяющим обойти щекотливый вопрос увеличения морского бюджета, было бы создание независимого от армии и флота некоего министерства артиллерии. Идея была встречена в Адмиралтействе с энтузиазмом. 3 января 1888 г. Фишер писал Хорнби: 'Я выдвинул мысль создания министерства артиллерии, которое будет общим для армии и флота, будет иметь свой собственный бюджет и своего представителя в парламенте. Надеюсь, что уже через несколько лет такое министерство создадут'[146].
Но в июне 1888 г. вопрос решили следующим образом: флот из своего бюджета оплачивает свою артиллерию и боеприпасы к ней, а их производство по-прежнему остается под контролем военного министерства. И только спустя почти 20 лет, когда Фишер стал первым морским лордом, Адмиралтейство получило право контроля, за проектированием и производством корабельной артиллерии[147].
И хотя задача радикального изменения положения дел с обеспечением флота корабельной артиллерией не была разрешена, Фишеру все же удалось немало сделать на посту начальника отдела морской артиллерии. Именно благодаря его усилиям самым существенным образом ускорилось производство и вооружение кораблей флота малокалиберными скорострельными пушками. Начиная с 80-х гг. прошлого века, применение таких орудий приобрело огромное значение. На военных флотах Франции и России вопрос о самом широком использовании миноносцев против крупных артиллерийских кораблей получил практическое воплощение в жизнь. Французские военные моряки считали также целесообразным, в случае военного конфликта, осуществление силами миноносцев ночных атак против невооруженных торговых судов[148].
В свете таких решений на флотах потенциальных противников вооружение английских эскадренных броненосцев и кораблей охранения эффективной вспомогательной артиллерией приобрело особое значение. Наиболее удачной по своим тактико-техническим данным оказалась 102 мм пушка Элсвика со скорострельностью 9 выстрелов в минуту[149].
В Адмиралтействе у Фишера сложились хорошие отношения с его непосредственным начальником Чарльзом Бересфордом. Особенно плодотворным было их сотрудничество в деле пропаганды увеличения расходов на военно-морской флот. С этой целью, по настоянию Бересфорда, были устроены большие учения флота в нюне 1887 г., носившие пропагандистский и показательный характер. Фишер принял самое активное участие в деле организации этого зрелища. Для наблюдения за маневрами на рейде Портсмута Бересфорд пригласил 120 членов парламента, 'чтобы они могли собственным и глазами увидеть, на что расходуются отпущенные для флота деньги'[150]. При этом Фишер оказался достаточно проницательным, чтобы держаться подальше от политических дрязг, в которых активно участвовал Бересфорд и которые привели к его уходу из Адмиралтейства в 1888 г. Бересфорд казался Фишеру чем-то вроде английского варианта генерала Буланже. В конце 80-х гг. Бересфорд и Хорнби приложили огромные усилия для нагнетания военной паники и взвинчивания английской публики, добиваясь дополнительных расходов на флот. Этой цели были посвящены грандиозные морские маневры 1888 г.
Ведущие французские военно-морские теоретики, принадлежавшие к так называемой 'молодой школе', выдвинули гипотезу, что в условиях парового броненосного флота тесная блокада побережья противника невозможна[151]. Одной из задач маневров 1888 г. было проверить эту гипотезу на практике. Флот 'А' должен был играть роль британского, флот 'Б' изображал военно-морские силы Франции и базировался на Берхавен и Лох-Суилли, под которыми подразумевались Шербур и Брест. Примерное соотношение сил между флотами 'А' и 'Б' было выдержано в тех же пропорциях, каким было реальное соответствие между британским и французским флотами.
Две эскадры флота 'А' заблокировали выход из баз учебного противника так, как это делалось во времена парусных кораблей. Как показали дальнейшие события, флоту 'А' не удалось осуществить тесную блокаду 'вражеских' портов. Командующий флотом 'Б' действовал смело и решительно, вполне возможно потому, что это были всего лишь учения. Под покровом темноты из Берхавена ускользнули три крейсера. Вскоре второй флагман 'французов' прорвался из Лох-Суилли в открытое море, имея под командой эскадренный броненосец 'Родней' и два крейсера. Корабли противника, вырвавшиеся на морской простор, перерезали океанские коммуникации и напали на торговые порты западной Шотландии, 'налагая на них контрибуции и сея панику' среди прибрежного населения.
Командующий 'английским' флотом, блокировавший Берхавен, сразу оказался в трудном положении в связи с переходом инициативы в руки 'противника'. Он не знал сколько 'вражеских' кораблей ускользнуло, а сколько осталось в бухте. Таким образом, адмирал не мог решить, какие силы ему отправить в погоню без риска серьезно ослабить блокаду и в результате окончательно потерпеть поражение. Все кончилось тем,
