Противопоставить французским миноносцам англичане могли только свои миноносцы. Однако в зоне пролива у англичан было 49 миноносцев, а у французов — 80. И Фишер берется за разработку истребителя миноносцев — корабля с более мощным артиллерийским и торпедным вооружением и достаточно высокой скоростью хода для борьбы с миноносцами потенциального противника. Воспользовавшись своим высоким служебным положением, в марте 1892 г. он создает специальный комитет по разработке проекта 'истребителя миноносцев'. Вскоре фирма Торникрофта получила заказ на первую серию таких кораблей[160]. Нельзя сказать, что взгляды Фишера оказались чересчур уж новаторскими. В составе британского флота уже имелись большие миноносцы типа 'Рэтлснейк' и типа 'Шарпшутер' около 750 т водоизмещением. Но они были недостаточно быстроходными и маневренными для эффективной борьбы с миноносцами. Первые 'истребители', разработанные с участием Фишера, оказались слишком малы по размерам (240–600 т водоизмещением) для операций за пределами Ла-Манша в открытом океане. Но в главном Фишер был прав — в определении основных параметров 'истребителей' или эскадренных миноносцев.
В 1893–1894 гг. первые два истребителя миноносцев были построены под непосредственным руководством известного морского инженера Альфреда Ярроу. Первым был закончен 'Хэвок', вошедший в состав флота в октябре 1893 г. На испытаниях он развил максимальную скорость 26,8 узла. Это был мировой рекорд[161].
Его собрат 'Хорнет' был достроен несколько позднее. На нем использовали новинку — водотрубные котлы. 'Хорнет' сразу же показал скорость 27,6 узла. А однажды, во время очередных испытаний на мерной миле, был достигнут совершенно фантастический по тем временам результат — 30,5 узла. 'Хэвок' и 'Хориет' положили начало большой серии аналогичных кораблей, водоизмещением около 300 т и скоростью хода 27 узлов. На большинстве из них были установлены водотрубные котлы. Однако размеры этих кораблей оказались недостаточными, чтобы повлиять на их мореходные качества. В свежую погоду они не могли развивать проектную скорость, поэтому последующая серия миноносцев состояла из кораблей несколько больших размеров с улучшенной мореходностью. Многие из них приняли впоследствии самое активное участие в первой мировой воине. Условия проживания команды на этих кораблях были чрезвычайно стесненными и при волнении они подвергались потрясающей болтанке[162] .
Находясь на должности главного инспектора флота, Фишер принял самое активное участие в борьбе за увеличение военно-морского бюджета. Главной фигурой в организации новой 'морской паники' был адмирал Фредерик Ричардс, ставший в ноябре 1893 г. первым морским лордом. Фишер оказал ему в этом деле всяческую поддержку. 'Мы с сэром Фредериком Ричардсом прекрасно нашли общий язык. Он был упрям, имел безапелляционные суждения и абсолютно игнорировал мнение других'[163]. Ричардс был типичный служака с красным лицом и зычным голосом, жесткий и даже жестокий, продубленный всеми ветрами старый морской волк с необузданным темпераментом. В особенности он нагонял страху на министра финансов, которому приходилось нести тяжкий крест, отбиваясь от адмиралов с их непомерными требованиями увеличения морского бюджета.
В ноябре 1893 г. Ричардс выдвинул требования новой большой программы строительства флота, главным образом линейных кораблей и миноносцев. На сей раз предлогом для наращивания вооружений, послужило образование франко-русского союза. Отношения Великобритании с этими двумя державами и без того оставляло желать много лучшего. Считалось, что Франция угрожает британскому владычеству в Египте и Сиаме, а Россия все ближе подбирается к Индии. Лорд Томас Брассей немедленно подсчитал, что в то время как на английских верфях строятся 3 эскадренных броненосца суммарным тоннажом 42 150 т во Франции сооружается 9 аналогичных кораблей общим водоизмещением 94 686 т, а в России — 8 (81 190 т). [?]
Капитан 1-го ранга С. Эрдели-Уилмот писал в 'Военно-морском Ежегоднике': 'Россия расходует ежегодно 2 600 000 ф. ст., Франция — 2 800 000 ф. ст., вместе — 5 400 000 ф. ст. в год только на сооружение новых кораблей. В настоящий момент наши расходы на строительство новых единиц составляют чуть более 3 000 000 ф. ст. ежегодно. Если наше государство собирается держать свои расходы в этих рамках, в короткий срок мы утратим свое превосходство на морях, и потом потребуется длительное время, чтобы исправить ситуацию'[165].
Особенно сильное возбуждение в Англии вызвал визит военных кораблей русского Балтийского флота в Тулон в октябре 1893 г. В английской прессе немедленно раздались вопли о неспособности Великобритании контролировать ситуацию в Средиземноморье. 'Теперь мы почти изжили представление о том, что 'первый удар' будет нанесен непосредственно по нашим берегам, — писал Филипп Коломб, — и отчетливо осознали, что идеальный 'первый удар' Франция при большем или меньшем содействии России нанесет нашему ослабленному флоту на Средиземном море. Битва, которой суждено будет определить судьбы Европы на века вперед, разыграется в Средиземноморье; я даже с уверенностью могу назвать конкретное место — недалеко от Гибралтара, неожиданно превратившегося в важнейшую базу флота, которому предстоит выдержать сокрушительное испытание'[166].
Адмиралам пришлось вести борьбу главным образом с премьером Гладстоном и его министром финансов Уильямом Хэркортом, принципиальным противником увеличения военных расходов. Подавляющее большинство членов кабинета признало необходимость принятия новой морской программы, и Гладстону пришлось закончить свою славную политическую карьеру 1 марта 1894 г. Его отказ рассматривать франко- русские морские силы как угрозу Великобритании на морях был подтвержден развитием последующих событий. Но когда в 1895 г. Гладстон увидел, как молодой кайзер делает смотр германскому флоту на празднике по случаю открытия Кильского канала, он произнес пророческие слова: 'Это — война!'[167].
12 марта на рассмотрение парламента был представлен морской бюджет на сумму 17 366 100 ф. ст. В числе прочих кораблей новая программа предусматривала строительство 7 первоклассных эскадренных броненосцев. Это был минимум, которого требовали вожди Адмиралтейства. Кроме указанных броненосцев в программу были включены 6 броненосных крейсеров, 36 миноносцев и 2 шлюпа[168].
В мае 1894 г. стало известно, что Фишер будет представлен к награждению орденом Бани 2-й степени. Несмотря на то, что на должности главного инспектора флота Фишер находился под неослабным контролем сверху и часто был подвергаем критике и жестоким нападкам, он практически не утратил своей популярности среди матросов и офицеров флота, чего нельзя было сказать о его коллегах по Адмиралтейству. Из тех, с кем ему довелось работать в 1894–1897 гг., многие впоследствии жестоко критиковали Фишера и всячески противодействовали его назначению на пост первого морского лорда. В числе его противников оказались адмиралы Киприан Бридж, Льюис Бомон и сам Фредерик Ричардс.
В мае 1896 г. Фишер получил звание вице-адмирала, а 24 августа он поднял свой флаг на 'Ринауне' — флагманском корабле Вест-Индской эскадры. За пять лет до этого Фишер настоял на поручении Уильяму Уайту проекта трех эскадренных броненосцев 2-го класса — совершенно новая категория кораблей, о которой Уайт не имел ни малейшего представления. Их назначением должно было стать несение службы на отдаленных морских театрах. Новые броненосцы представляли собой ярчайший пример экономии, которая потом дорого обходится, Согласно идее Фишера, они должны были нести 'самую легкую артиллерию главного калибра и самую тяжелую артиллерию вспомогательного калибра'.
Таким образом, 'Центурион', 'Барфлер' и несколько более крупный 'Ринаун', будучи результатом неоправданного энтузиазма времен 1892 г., с главной артиллерией, состоявшей из четырех 250 мм пушек, оказались, совершенно несравнимыми, с классическими эскадренными броненосцами, вооруженными 305 мм орудиями[169]. По логике вещей создавать заведомо ослабленные линейные корабли было бессмысленно, поскольку первоклассные эскадренные броненосцы, устаревая, так или иначе со временем переходили в разряд кораблей второй категории и могли с таким же успехом нести службу на отдаленных театрах. Однако в 1892 г. Фишер так настойчиво проводил в жизнь свою идею, что английский флот едва избежал 'счастья' быть обремененным 6 такими кораблями вместо 3.
В конце 90-х гг. прошлого столетия международная обстановка оставалась довольно напряженной. Продолжалось жестокое соперничество Англии и Франции по поводу заморских владений. В дни фашодского кризиса казалось, что земли в верховьях Нила стали значить для французов больше, чем Эльзас и Лотарингия. Франция, натолкнувшись на холодную и тяжелую реальность британской морской мощи,
