созданию 'нового флота', но если судить по воспоминаниям Эрнела Чэтфилда, деятельность Фишера на Средиземноморском флоте посеяла семена не только надежды, но и недовольства.
Значительно позднее, Чэтфилд, в начале 30-х гг. также командовавший Средиземноморским флотом, а затем в 1933–1938 гг. занимавший и пост первого морского лорда, писал: 'Фишер имел привычку консультироваться с молодыми офицерами, что само по себе было неплохо. Но, к сожалению, он мог говорить при них плохо о вышестоящих чинах. Его необузданный характер и отсутствие такта, привели к взаимным, злобным обвинениям, и враждебности, которые потрясали военный флот, нанося огромный вред его работе. Величие Фишера тогда еще не осознали. Зато было много таких, кто его ненавидел, и он ненавидел их. Сглаживание противоречий было не его методом, он правил жестко и безжалостно. Он сам же гордился своей политикой и хвастался своим презрением к оппозиционерам. Трудно сказать, можно ли было своротить военный флот со старого пути и подготовить его к войне без таких крутых мер, но, по-моему мнению, — нельзя. Он был лидером, которого 'молодые технари' давно ждали. В самый трудный момент он помог нам, продвинул наши идеи и стимулировал нас своими, и в то же время он оставил безжалостный след, создал врагов, разделивших военный флот на два лагеря так глубоко, насколько вообще возможно разделить королевскую службу'[193].
Принцип нового командующего — 'фаворитство — секрет эффективности', восходящий своими корнями еще к нельсоновской 'ватаге братьев', — проводился в жизнь на Средиземноморском флоте с особой настойчивостью. Фишер начал окружать себя молодыми прогрессивными офицерами, в которых он видел единомышленников и проводников своих взглядов. Однако 'фаворитство', насаждаемое Фишером, зашло так далеко, что он практически перестал консультироваться с теми людьми, с которыми это было положено делать по уставу, — начальником штаба флота и вторым флагманом. Командующий предпочитал обращаться через их головы к младшим офицерам[194].
Имеется достаточно свидетельств нежелания Фишера советоваться по любым вопросам со своими непосредственными подчиненными. В марте 1900 г. Фишер назначил капитана 1-го ранта Джорджа Кинг- Холла своим начальником штаба. При этом командующий с самого начала рассматривал Кинг-Холла как своего подручного, который должен избавить его от занятий повседневными мелочами и только. Хотя способности Джорджа Кинг-Холла и его познания в области стратегии и тактики заслуживали лучшего применения.
В дневнике Кинг-Холла того времени имеется следующая запись: 'Фишер — тяжелый человек, если иметь с ним дело. Боюсь, он — переменчив. Его взгляды на мои обязанности сильно изменились. Его трудно убедить в чем-либо. Однако мне часто приходится это делать. Мне очень жаль, что командующий ни в малейшей степени мне не доверяет. То же самое с Бересфордом; он ничего ему не говорит и не дает ему ничего делать'[195].
О том, что у Фишера была 'мания величия', говорили не только его недруги, но и люди вполне нейтральные и даже чувствовавшие к нему расположение, как, например. Хэнки и Асквит. Впрочем, эту неприятную черту подмечал у себя и сам Фишер и не всегда стремился ее скрывать. В письме к жене Фишер, описывая большие маневры Средиземноморского флота, которые ему удалось блестяще провести, замечает: 'Теперь главное следить за тем, чтобы меня вновь не обуяла гордыня!'[196].
Здесь, на Средиземном море, впервые произошла крупная ссора между Фишером и его вторым флагманом лордом Бересфордом. Бересфорд уже давно зарекомендовал себя как человек трудноуправляемый и не считающий нужным соблюдать субординацию. Он обладал исключительным стремлением к лидерству во всякой ситуации, при этом Бересфорду была присуща чудовищная самоуверенность, основанная главным образом, на сознании своего аристократического превосходства. На счет Чарльза Бересфорда было немало весьма неблаговидных выходок по отношению к тем, кого он считал ниже, себя по происхождению. Благодаря своей принадлежности к высшей элите британского общества, Бересфорд неоднократно избирался депутатом парламента, а впоследствии получил звание пэра. 'На флоте его никогда не считали настоящим моряком, полагая, что он больше политик; в палате общин, как говорят, его не воспринимали в качестве политика, полагая, что он — моряк'[197] . По своему интеллекту Бересфорд существенно уступал Фишеру. Проведя большую часть жизни в политических дрязгах, любовных приключениях, и поисках удовольствий разного рода, он в значительной степени утратил технические знания, которые когда-то имел и которые были совершенно необходимы для адмирала, командующего соединением современных кораблей.
В 1900 г. Чарльз Бересфорд в звании контр-адмирала получил назначение вторым флагманом на Средиземноморский флот. Положение усугубилось тем, что, как только стало известно о назначении Бересфорда, в прессе промелькнуло несколько публикаций, в которых говорилось, что лорд Чарльз отправляется на Средиземное море 'поучить линейный флот', как надо 'маневрировать'. С легкой руки самого Бересфорда эта фраза получила довольно широкое хождение[198] . Из нее вытекало два вывода: либо Средиземноморский флот действительно нуждается в том, чтобы его 'поучили', либо его главнокомандующий Фишер — человек некомпетентный для такой должности, во всяком случае, по сравнению с Бересфордом. Естественно, Фишер принял эти высказывания на свой счет. Командующий Средиземноморским флотом был вовсе не тем человеком, в адрес которого можно было делать такие выпады безнаказанно.
Фишер с самого начала намеревался заставить Бересфорда строго подчиняться всем своим требованиям. Ему вскоре представилась возможность продемонстрировать свое вышестоящее положение, причем самым нелицеприятным образом. Флот, после учений в открытом море, возвращался на якорную стоянку у берегов Мальты. Флаг-капитан Бересфорд очень неумело сманеврировал при входе в бухту, чем вызвал большую сумятицу и надолго задержал 2-й дивизион линейных кораблей. Командующий, потеряв терпение, велел просигналить Бересфорду открытым текстом на глазах у всей эскадры: 'Вашему флагману снова выйти в море и вернуться назад, как положено!'. Эрнел Чэтфилд считал, что именно этот сигнал положил начало длительной ссоре между Фишером и Бересфордом[199] .
Однако тогда окончательного разрыва между ними не произошло. Главной общей целью, которая объединила Фишера и Бересфорда в их непрочном союзе, было стремление усилить Средиземноморский флот и подготовить его на случай войны. Фишер вошел в историю, прежде всего, как дальновидный военный деятель, который, предвидя войну с Германией, принял решение сосредоточить главные силы британского флота в Северном море. В наше время тем более парадоксальным выглядит тот факт, что и 1900–1902 гг. Фишер всячески стремился к усилению именно Средиземноморского флота. При неохотном содействии Бересфорда Фишер добился от скептически настроенных лордов Адмиралтейства принятия решения об увеличении числа броненосцев, крейсеров и миноносцев на Средиземном море и посылки туда лучших кораблей.
Такая кажущаяся несообразность вполне объяснима. Международная ситуация претерпела с 1899 по 1904 г. кардинальные изменения. Англо-французская Антанта, оформившаяся к 1904 г., положила конец колониальному соперничеству, которое было источником напряженности между двумя странами, начиная с 80-х гг. прошлого века. К концу 1904 г. русский флот потерпел ряд крупных поражений в русско-японской войне, а военный флот Германии начал обгонять французский. В то время, когда Фишер принял пост командующего Средиземноморским флотом, его позиция была весьма сложной. Едва он приступил к своим обязанностям, как началась англо-бурская война (октябрь, 1899 г.). Начало войны было для англичан неудачным, и их армия потерпела ряд поражений. Европейское общественное мнение было враждебно Англии. Некоторые горячие головы в России, Франции и Германии носились с мыслью организовать совместную интервенцию в защиту буров. На Фишера как командующего Средиземноморским флотом сразу же легла огромная ответственность. Он должен был иметь план военных действий на случай вмешательства Франции и России. Теперь Фишеру приходилось постоянно взвешивать шансы своего флота в возможном конфликте.
Высшее руководство флота в лице лорда Селборна и адмирала Уолтера Керра не верило в реальность военного столкновения. Керр критиковал Фишера за стремление преувеличить опасность со стороны Франции и России[200]. В оправдание Фишера можно только сказать, что французский Средиземноморский флот под командованием адмирала Жерве, базировавшийся в Тулоне, постоянно содержался в состоянии повышенной боевой готовности и представлял собой очень боеспособное
