Возвращение на Мару

— Почему была?

— Понимаешь, это пока слишком сложно для тебя… Удивительно, но духовные истории России и Ирландии очень схожи. Нашу страну называли Святой Русью, а Ирландию — островом Святых. Кельты- христиане паломниками отправлялись в Египет на Святую землю, где в то время процветало аскетическое монашество восточного типа. Может быть поэтому, ирландское монашество было ближе к восточной ветви христианства, нежели к западной или римской. А после Патрика кельты-монахи несли свет христовой веры в самые дальние уголки Европы, тогда по большей части языческой. К сожалению, в одиннадцатом веке…

Папа вдруг замолчал. Потом посмотрел на меня.

— Послушай, а ведь это же очень полезно…

— Что именно? — не поняла я.

— Время от времени думать головой.

— Ты что-то вспомнил?

— В том-то и дело, что ничего. Но как все, оказывается, хорошо укладывается в русской нашей истории.

— Ты о Белом Кельте и Анне?

— Ну да. Тяга к миссионерству у них, видимо, была в крови. Или они унаследовали ее от своего духовного отца — святого Патрика. В одиннадцатом веке викинги буквально истребили все ирландские монастыри. Летописец писал, что невозможно передать всех страданий, которые вынес ирландский народ, мужчины и женщины, миряне и священники, малые и старые — от этих воинственных и диких язычников. И когда после все вернулось на круги своя, Рим получил контроль над кельтами-христианами. Старые традиции забывались. Но, видимо, не всеми. И, кто знает, может быть, Фергюс Гроган и уехал в Византию, ибо хотел обрести на Востоке то, что уже было потеряно на Западе.

— Я думаю, так оно и было.

— И, кстати, любопытно: на западной стороне крепости Изборска изображен кельтский крест. Впрочем, есть они и в других местах Карелии и Новгородской Руси.

— А какой он, кельтский крест?

— Какой? — И папа, взяв прутик, начертил на земле сначала круг, а затем перечеркнул его крестом. — Когда святой Патрик в очередном столкновении с друидами узнал об их поклонении Солнцу, то произнес слова, ставшие знаменитыми: «Мы тоже верим в солнце — Солнце Правды — Христа». И приказал перечеркнуть круги, символизирующие солнце, крестом.

Глава 14.
1.
Из дневника Марии Корниловой.
01.10.1993 г. Пятница.
Таланта, по всей видимости, у меня нет, если его сестра — краткость. Но зато есть оправдание: уж слишком важно то, о чем я пишу. Впрочем, сегодня должна успеть закончить свой рассказ, не то в глазах некоторых товарищей буду выглядеть полным бездарем.
Итак, вечер у костра. Папа, хоть и говорил мне все время: «после прочитаешь сама», похоже, увлекся и рассказал много интересного. О святом Патрике, кельтах. Оказывается, это был очень поэтичный народ. Поэтому, наверное, у них такие красивые песни. Сам Патрик слагал христианские гимны. В них есть слова, от которых у меня замирает сердце. А какие названия у гимнов! Например, «Олений крик». Папа сказал, что точно неизвестен его автор, но я думаю — это святой Патрик. Какие в нем чудесные слова:
Я восстаю сегодня
Силою небес;
Солнечным светом,
Лунным сияньем.
Блеском огня,
Дыханием ветра,
Моря глубинами,
Твердью земли,
Крепостью скал.
Ох, опять я увлеклась. Часов в десять вечера явно похолодало. Папа сходил домой, принес нам куртки и кучу бумаг. Я узнала газеты, которые мы нашли на чердаке.

— Хочешь сжечь? А не жалко? — спросила я.

— Чуть-чуть. Можно было бы посидеть несколько вечеров и просто почитать эти газеты. В них жизнь, которая больше не вернется. Вот, посмотри, — папа развернул одну из газет, — фотография. На ней, — и он поближе подошел к огню, чтобы лучше разглядеть буквы, — механизатор Владимир Семенович Чиков, который отлично подготовил технику к посевной и теперь ждет дня, когда сможет вывести свой трактор в поле. Да-а. Лет пятьдесят, судя по снимку. Сейчас Чикову В.С. было бы лет сто. И ничего он уже не ждет. И, кто знает, может, эта фотография — последний его след на земле? А мы ее сожжем. К сожалению.

— Давай не будем сжигать.

— Тогда костер погаснет, дочка. Видимо, достаточно того, что мы знаем, что жил на земле хороший человек Владимир Семенович Чиков, сеял хлеб, наверное, воевал, растил детей… Все, хватит разговоров.

Мы брали газеты, сворачивали из них что-то вроде большого кома, который затем бросали в огонь. С каждым таким комом костер вспыхивал с новой силой, освещая дальние уголки нашего сада. За садом же стояла уже непроглядная мгла. Я делала свою работу молча, папа, время от времени выдавал «философские» комментарии, типа: «Боже, сколько здесь журналистского, корректорского, редакторского, типографского труда! Сколько людей жили этим. Писали, может быть радуясь написанному, а может быть стыдясь его».

Пачка газет таяла на глазах. Таяла в буквальном смысле слова, оставляя после себя только пепел. И вот папа взял в руки ту самую газету.

— Смотри, Маруся, — обратился он ко мне, — особая газета.

— Почему особая?

— Праздничная. Первомайская. День солидарности трудящихся. На первой странице портрет Иосифа Виссарионовича Сталина. Смотри, кто-то цифру 1 обвел несколько раз, да еще знак восклицательный поставил.

— Зачем?

— Не знаю. Может, нельзя ее было рвать, все-таки портрет вождя на первой странице. Открываем газету. Чей-то доклад. Точно. Подписано: первый секретарь Любимовского района партии С.П. Орлов. «Первомай шагает по планете. Труженики нашего района, следуя путем, начертанным великим…» Так, в огонь.