он.
— Вы знаете, — громко произнес Григорий. — Был еще один, фамилию не помню — пожилой, мы его дедом звали, так он на высоте погиб.
— Понятно, жаль. Можете идти, спасибо.
Гриша поправил ремень, козырнул и, развернувшись, как положено, кругом, пошел к машинам. Через несколько шагов он обернулся, почувствовав на себе взгляд.
Лейтенант Титова стояла у землянки и пристально рассматривала его. Григорий решил вернуться. Он подошел к ней, снова отдал честь и спросил:
— Что-то еще нужно, товарищ лейтенант?
Девушка улыбнулась и произнесла:
— Нет, вы свободны.
Гриша снова повернулся кругом и пошел к машинам. Он чувствовал, что эта Титова не отвернулась и продолжает рассматривать его. Солдат решил больше не оборачиваться, чтобы не ставить себя в дурацкое положение. Но этот взгляд продолжал сверлить его, и желание повернуть голову было огромным. Гриша свернул к ближайшему дому, забежал за него и оттуда аккуратно выглянув, посмотрел, что делает Титова.
Она заметила его, выглядывающего из-за стены, и рассмеялась. Гриша спрятался, сел на бревна и тоже засмеялся. Он хотел вернуться и заговорить с ней, но тут же вспомнил о Тане, и о данном ей обещании. Пересилив себя, медленно встал и, обойдя дом с другой стороны, вернулся к сараю и сел у калитки на привезенные ящики.
К штабу подошли девушки-связистки. Все они улыбались, как будто никакой войны не было. Все вокруг стало совсем другим: осеннее солнце вырвалось из серой пелены неба и ярко осветило всех, решив радовать людей последним теплом. Одна из связисток задержалась у машины и бегом догоняла девчонок.
— Девушка? — крикнул ей Григорий.
Та замерла на месте. — Как вы обратились ко мне? — переспросила она.
— Девушка.
— Конечно, приятно, как до войны, но здесь так нельзя. Товарищ рядовая — понял!
— Так точно, рядовая.
— Ну, что надо, а то я за всеми не успею?
— Послушай, у вас во взводе есть Таня?
— А, ночной связист. Я же тебе объяснила — в спецсвязи есть. Они там важные, с генералами разговаривают, одна рассказывала, как голос Сталина слышала, а у нас во взводе нет.
— А когда они приедут?
— Этого никто не знает, может они уже приехали? Но, вряд ли, здесь пока негде им размещаться.
— Понял. Ну ладно, беги, а ваши уже все там.
— А ты командира нашего видел?
— Лейтенанта Титову?
— Да. Она еще там, в землянке.
— Вы обо мне тут разговариваете? — услышал солдат знакомый голос. Он встал с ящиков, а рядовая связистка Оля вытянулась по стойке «смирно».
— Да, я поинтересовалась, где вы, а рядовой ответил, что в землянке, — доложила девушка.
— Хорошо, пошли в штаб. А вы рядовой можете дальше загорать.
Девушки вошли в штаб.
— «Можешь загорать»! Тоже мне, фифа, — подумал Григорий. — Скорей бы вечер. Если приехала, увидимся, а если нет — хотя бы поболтаем.
Через десять минут девушки вышли из штаба и, проходя мимо Григория, каждая посмотрела на него и улыбнулась. Последней шла Титова. Гриша снова встал и приложил правую ладонь к виску.
— Резче солдат — резче, — услышал он голос комбата. Посмотрел на его улыбающееся лицо и тоже улыбнулся, а лейтенант Титова, как ни странно, покраснела и быстро ушла за своими. Григорий стушевался, к нему подошел комбат, посмотрел в глаза и резко произнес:
— Так, за мной, в штаб!
Гриша выполнил приказ и уже через минуту сидел за командирским столом в штабе и смотрел в лицо Киселева.
— Ну, рассказывай, кто она?
Гриша молчал.
— Да ты не как командиру, как другу. Мы ж с тобой высоту прошли. Я тебя в бою видел, так что доверяй как себе. Ты знаешь, почему меня командование слушает?
— Нет.
— А меня пугать нечем. Я полгода штрафбатом командовал. Если и накажут, то дальше штрафбата не сошлют. И если я говорю, что ты нормальный, значит со мной как с другом, понял?
— Да.
— Ну так что у тебя там за любовь?
— Таня. Ночью по рации договорились сегодня встретиться.
— Ну ты даешь!
— Только в роте связи Тани нет.
— В этой нет, в другой есть. Главное договорился.
— Да.
— А она, что?
— Свидание назначила.
— Когда?
— Не знаю. Сегодня нужно на связь ночью выйти.
— Все, я тебя прикрою. Валяй, пацан. Пока передышка выдалась, гуляй казак!
— Спасибо.
— Потом благодарить будешь. Когда выживем и войну обманем.
— Обманем?
— А ты как думал? Под ее дудку плясать нельзя. Сожрет! Не успеешь оглянуться!
— И как же обмануть Войну, что бы выжить?
— Не верь в свою смерть и все!
— Вот я не верю.
— Здорово. Я тоже не верю, что погибну. Нужно честно не верить, а не сомневаться или там надеяться, что повезет. Не верить и все! Вот тогда сработает!
— Понял, товарищ капитан! Разрешите идти?
— Валяй, только Титову обходи. А то я смотрю, ты ей ящики носишь.
— А что, с офицерами нельзя?
— Да нет, можно, все мы люди, но она невезучая. Все кто с ней пытались, погибли. Она словно билет к смерти. Вот такая невезучая баба!
— Вы же сами говорите: не верить в смерть?
— Это другое. Это негласные правила войны, нет, не суеверия, а именно правила. Не хочет она этой девке любовь давать и не дает. Меченная она.
— Чем меченная?
— Смертью, Гриша. Это как проклятие — лучше погибнуть, чем такое терпеть. Бог красотой наградил, а война поиздеваться решила.
— Ну а я-то здесь причем? Мою, Таня зовут.
— Ну и молодец, раз только с одной. Так и надо. И еще одно правило! Никого не жалей! Как только начнешь жалеть — считай, приговорил человека. Вот у меня год назад паренек пришел, на сына моего похожий. Я его прятать стал, жалеть, в атаке прикрывал. Неделя и все — погиб. С ним три дурня приехали, так до сих пор воюют. Вот так! Понимай мои слова как хочешь!
