Я ее тоже спросить хотел?
— Да нет. Что-то в этой девке изменилось. Я то вижу. Она сейчас умереть боится, не то что раньше, на пули лезла. Ты не гони ее, хорошо?
— Хорошо. Один танец потанцую.
— Ну во, а то чо-то сердце мне подсказывает, тянет, что зря я на нее так. Гринь! Ё — гранату в жопу фрицу! Ты поглянь, чо твориться! Смори, все в ступоре! Ни хрена себе!
Все эти возмущенные слова Григорий не слышал. Он, как и весь батальон сидел на лавочке, открыв рот. Девушки-радистки, медсестры из госпиталя и даже пожилые женщины врачи, вышли из своего закутка. Они надели трофейные платья, туфельки, сделали прически и подкрасили губы. Минута молчания затянулась. Бойцы не могли налюбоваться этой красотой, неожиданно, как ракета, вспыхнувшей в убогом сарае. Сидящие на лавках стали вставать и поправлять ремни и гимнастерки, но никто из них не решался подойти.
Единственный, кто крутил головой — комбат. Увидев потерянное состояние батальона, он крикнул:
— Эй, гармонист! Вальс!
Танкист-гармонист схватив баян, щедро разлил по сараю плавную музыку. Ободранный, обитый досками сарай расцвел. Даже ёлочка изменилась: закружилась под новогодний вальс. Ее так красиво нарядили, нарезали из разноцветной бумаги игрушек, а макушку украсили, свернутой тонким кульком, красной бумагой. Нашли настоящие ленточки и банты и накрутили их, вокруг ветвей. Ничего военного на ёлочке не было, она получилась какой-то детской, для самых маленьких девочек и мальчиков, и этим видом ёлочка радовала каждого, кто на нее смотрел. Возможно, она была смешной, но и это было хорошо. А для чего еще нужна ёлка? Чтобы на лицах людей появились улыбки, а в душах радость.
Киселев решился первым. Он подошел к женщине — капитану медицинской службы и, щелкнув каблуками, резко кивнул головой и пригласил ее на танец. Они словно воздушные полетели вокруг ёлки. Солдаты ретировались в стороны, а они парили над дощатым полом, совсем забыв, что вокруг — война.
На кудрявой женщине-капитане-враче было легкое платье с веселенькими цветами, и она казалась воздушной. Комбат не портил этой картины. Он наоборот уносил ее вдаль и кружил вокруг растерявшихся солдат.
Григорий стоял и, вздыхая, смотрел, как Киселев ведет ее. Он и сам умел танцевать вальс, но подойти и пригласить кого-то не мог. Неожиданно его схватила за руку красивая незнакомка. Обратилась по имени и потащила за собой. Остановившись у праздничной ёлки, они поймали такт, и полетели вслед за комбатом. Уже две пары кружились, а гармонист так душевно с проигрышем выводил мелодию, что все не могли наслушаться вальсом и налюбоваться парами.
«Интересно, что это за девушка, такая стройная, в красивом платье с большими горохами?» — думал Григорий о партнерше. Он пытался рассмотреть ее и никак не мог понять, откуда она его знает. А девушка лишь молча улыбалась на его растерянный вид. Она продолжала лететь с ним качаясь, словно на волнах- облаках. Вальс закончился, весь батальон захлопал в ладоши, солдаты закричал «Ура!» Григорий остановился и только теперь заметил, с кем он танцевал.
— Юлька, это ты? — на весь сарай спросил радист. Все буквально взорвались от смеха.
— А ты думал кто? — улыбнувшись, переспросила девушка, раскинув на плечи светлые, шелковые волосы.
— Ну, ты, это…
— Ха-ха-ха, — снова засмеялись солдаты.
— Что, не узнал? Еще один вальс? — спросила медсестра.
— Ага. Давай, — уже с улыбкой ответил Гриша.
Солдаты попросили гармониста повторить мелодию, он немного выпил и, прожевывая закуску, надел баян и снова заиграл. Солдаты словно проснулись, отошли от шока и стали приглашать девушек. Через минуту весь зал кружился. Пары порхали, Стараясь не зацепить друг друга, а остальные стояли и наслаждались этим зрелищем.
Девушек не хватало и некоторые солдаты, так это — аккуратно, ловили пару и с извинениями подхватывали девушку, даже не успевая сказать «Разрешите». Бывший кавалер, продолжая лететь, и не понимал, куда это упорхнула его принцесса.
Григорий танцевал с Юлей. Его улыбку видели все, но Юльку не отбивали.
— Ну, как я тебе?
— Да это не ты вовсе!
— Я, Гриша — Я! — с гордостью ответила девушка.
— Я даже растерялся. Не ожидал.
— Привык, что я в штанах ватных и с сумкой огромной ползаю в грязи. А тут вот золушка раз и в принцессу превратилась.
— Да, Юль, правда, в принцессу. И нос твой курносый, смотри, как симпатично смотрится.
Юлька засмеялась, продолжая кружиться в танце.
Кто-то осмелился и отодвинул в сторону самого комбата. Он остался без партнерши и когда опомнился, спросил:
— От молодежь, в бою бы так! А стол праздничный где?
— Да там, в доме, — ответил сержант Рябов.
— Сюда его тащите, вместе с закуской и остальным «Новогодним боезапасом».
Несколько свободных солдат раскрыли огромные двери сарая и притащили в «Клуб» стол с закусками и спиртом.
— Ну, вот другое дело, — обрадовался Киселев. Танец закончился, все захлопали, кавалеры поблагодарили партнерш и, увидев стол, подошли к нему.
В двери вломился старшина с целым мешком кружек и бутылкой шампанского. Комбат взял бутылку, посмотрел на нее и произнес:
— Эту откроем в двенадцать часов. А сейчас всем налить!
Солдаты загремели кружками, разливая из канистры спирт. Затем встали вокруг стола и, подняв свои «бокалы», стали выкрикивать тосты: «За Победу!» «За Сталина!» «За Родину!»
— Ну, ребятки, давай! Я свой тост скажу в двенадцать, — произнес комбат.
Григорий, как и все выпил. Он был счастлив и рад. Этот мальчишка совсем забыл, что прошлой ночью был на волоске от смерти. О том, что вокруг война, и он находится на передовой. О том, что он мокрый и замерзший лежал в грязи — забылось. Все плохое ушло, вокруг были счастливые лица солдат и красивые улыбки девушек.
Один взгляд показался особенным. Гриша напрягся, увидев девушку похожую на Титову.
— А это кто? — толкнув локтем, спросил Юльку.
— Ну ты слон, что толкаешься? — возмутилась Юля. И действительно Гриша почувствовал, что он поступил слишком грубо. Эта девушка была нежной и воздушной. Она совсем изменилась и не была похожа на мальчишку-сорванца, каким ее представлял до этого Гриша.
— Юль, извини, по привычке. Ты ж своя.
— Ладно, чего уж, — ответила девушка.
— Да кто это стоит? Точно не Титова?
— А я почем знаю? — ответила Юлька и отошла в сторону.
А девушка в розовом платье продолжала смотреть на Григория. Заиграл баян, и она прямым ходом направилась к нему.
— Ну, ты что? Стоишь как пришибленный. Это я. Понял?
— Ага, — ответил радист. А кто «Я» он так и не понял. Они закружились в танце и тут, кто-то остановил его плечом и Григорий остался один.
— Что, проморгал? — спросил его комбат. — Эти видал, какие? Надо, Гриш, поактивней. Понял?
— Так точно, — ответил радист и стал выискивать в кружащейся толпе ту, что только что танцевала с ним. Он понял: это Таня. Гриша хотел объяснить ей, почему он не пришел. Но девушка словно растворилась. Солдат даже вышел на улицу, обошел дома, но незнакомка Таня исчезла, словно в сказке. Он вернулся в
