— Хорошо, конечно скажу. Ну, как мы сегодня немцу дали? — спросил радист.
— Дали? Умыли это город кровью и не только немецкой, но и своей. Ничего, зато он тэперь наш, — уходя, произнес офицер.
— Еще крепость взять и все. Говорят она неприступная. Рассчитана на длительную осаду.
— Не в крепости дело, а в людях. Эти немцы не смогут долго держаться. Выдохлись они, — на секунду задержавшись, ответил Жора.
Вскоре вернулся Киселев. Радист доложил, что Георгий решил вопрос с питанием. Киселев успокоился и больше никуда не бегал — остался в доме. Он принес целый чайник кипятка. Командир с радистом выпили горячего чаю и легли спать. Гриша на всякий случай включил рацию, но докладывать и выходить на связь не стал: он проверил, не вызывают ли их. Забытая усталость напомнила о себе, и они быстро уснули.
Утреннее солнце встало над городом. С разных сторон в небо уходили столбы дыма. Разрушенные дома, словно гнилые зубы, торчали по бокам улиц. Где-то вдалеке раздавались редкие выстрелы. Гриша спал на деревянном полу, укрывшись шинелью. Он открыл глаза и увидел, что комбат уже встал, открыл консервы и принес горячий чайник.
— Что, Гриша? Сегодня последний рывок? Выстоим?
— Конечно. Никуда не денемся.
— Давай поедим и со штабом свяжемся, а потом прогуляемся, посмотрим, как там наши. Чувствую, сегодня день тяжелый будет — душа скулит.
14. Последний бой
После завтрака Григорий связался со штабом. Ответила Титова. Девушка доложила, что в районе станции будет дислокация всей 43-й армии. Комбат тяжело вздохнул и, закончив связь, произнес:
— Опять командиров будет много. Лучше бы помогли нам во время взятия, — он пока не знал, что 43 -я армия буквально рядом прорывала рубежи врага, и если бы не они, Киселеву пришлось бы трудно, так как бойцы этой армии сдерживали несколько вражеских дивизий. Немецкий генерал, комендант крепости О. Лашем, дважды отправлял дивизии СС им навстречу, чтобы обеспечить отход, но солдаты 43-й армии блокировали все возможные отступы. Киселеву повезло, он с полком Замятина сумел разбить оставшийся для охраны станции небольшой отряд. Основные силы для удержания этого объекта так и не сумели прорваться.
Увидев недовольное лицо комбата, Гриша не решился попросить его о дополнительном выходе на штаб дивизии Палыча. По рации отвечала Титова, и он так хотел расспросить ее о Тане, но засорять эфир и вести неуставные разговоры, особенно во время наступления, было нельзя, и наказывали за это строго. Григорий тяжело вздохнул, комбат увидел это и произнес:
— Увидишься со своей! Никуда она не денется, — он вышел из домика и направился к выходящей на станцию улице. На ней и еще двух движение перекрыли танки. Танкисты сидели на броне, рассказывали что-то смешное, и ели консервы.
Комбат подошел к ним и, стараясь прогнать мрачные мысли, спросил:
— Ну что, броня, готовы?
— Встретим, если полезут, но вроде вокруг наши.
— Вот именно — вроде…
Киселев посмотрел на бойцов и решил вернуться в штаб. Григорий собрал пустые консервные банки, вышел из дома и выбросил их в сторону. Он увидел хмурое лицо комбата и замер, не понимая, как с ним разговаривать. Киселев разрядил обстановку. Он улыбнулся и, посмотрев по сторонам, как-то загадочно произнес:
— Станция для немцев — не спасение. Они это понимают, но зачем-то хотят пройти сюда. Пойду, Жору найду, пусть с ребятами проверит вагоны.
— Может, там еще пленные есть? Мы же не знаем. А эти, которых мы освободили, вон на развалинах залегли, — показал Григорий рукой.
— Знаю. Пусть воюют. Ну что, пошли, а то одному как-то неспокойно.
— Рацию брать?
— Нет. Пусть здесь лежит.
Комбат и радист пошли на другую сторону станции. Киселев нашел Георгия и приказал проверить все составы, но не успел он этого сказать, как, совсем рядом разорвался снаряд. Все попадали на дорогу, укрываясь от осколков. Вслед за мощным взрывом, разбросавшим булыжники с дороги, словно град, полетели подарки от немцев.
— Из минометов бьют! Артподготовка! Значит, скоро появятся! — крикнул командир. — Да что им здесь нужно?
В это время с боковой улицы, той самой — узкой, откуда вчера Киселев ворвался на станцию, появились новые солдаты.
— Пополнение, что ли? — удивившись, произнес он. Комбат привстал и, прижимаясь к стене разрушенного дома, подбежал к ним.
— Ребята, вы чьи? — крикнув, спросил он. Из-за дома вышел майор и, увидев Киселева, ответил:
— Мы сами по себе. У нас задание.
Он посмотрел на вагоны и спросил:
— Вы их не проверяли?
— Я послал недавно туда взвод, но пока, кроме вчерашних пленных, новостей никаких.
— Каких пленных?
— Освободили пленных из вагона. Вон они все, на развалинах залегли — улицу держат.
— Хорошо, мы к составам, а ты давай держись. Скоро попрут.
— Что там в этих вагонах?
— А тебе-то зачем?
— Я же понимаю, что станция не причем, тем более все рельсы разбиты. Хочу знать, за что мы тут умираем?
— Да я и сам толком не знаю. Слышал, что архив немецкий, а может ценности какие? Они ведь как, немцы? Хапнуть хотят золота, форму снять и где-нибудь в подвале залечь на месяц — два. А там, поди разбери, кто воевал, а кто нет?
— Да, это точно. Ну что ж будем держать станцию. Ты, майор, если моих увидишь, пришли сюда.
— Хорошо, — ответил офицер и, махнув рукой, побежал вместе с солдатами к стоящим эшелонам.
Киселев вернулся к широкой дороге, позвал Григория и приказал вернуться в штаб и выйти на связь. Гриша короткими перебежками добежал до домика схватил рацию и, посмотрев в окно, решил с ней прибежать к комбату.
— Ты что? Здесь же не слышно. Давай хоть в подвал спустимся?
— Нет, в подвале может связь оказаться плохой, лучше в подъезд.
— Хорошо, давай за мной.
Они вбежали в подъезд, Григорий быстро включил рацию и стал вызывать штаб — «Поле семь». На площади станции и на дорогах продолжали методично взрываться снаряды.
Штаб ответил сразу. Гриша отдал «говорилку» Киселеву и комбата тут же перевели на командующего 43-й армией. Генерал выслушал его и пообещал прислать пополнение. Он согласился с тем, что немцы зря обстреливать отдельно взятый участок не станут, и приказал всеми силами удерживать станцию.
Комбат еще выслушивал указания, как за соседним домом послышались автоматные очереди. Киселев отдал наушники и микрофон Григорию и, ничего не сказав, выбежал на улицу. Радист отключился, забросил рацию за спину и последовал за ним. Выбежав из дома, он оказался под плотным обстрелом. По главной улице шли толпой немцы, прикрываясь двумя броневиками. Они ехали друг за другом и стреляли по бойцам батальона и пленным из пулеметов.
Танк, что перекрывал дорогу, выстрелил, окутав улицу белым дымом. Первый броневик подлетел на
