…Андрей ступил на паркет открытого чемпионата в черном детском ужасе, которого никто не заметил. Великий танцор держался ровно, спокойно и уверенно. Выбрал стандарт — в классических европейских танцах Марине дебютировать все-таки легче.
Они стояли рядом, крепко сцепив руки: высокий, элегантный Литвиненко, весь в черном, и маленькая белоснежная Маринка, удивительно изящная и преображенная немалыми усилиями Андрея.
Он сводил партнершу в лучший салон Москвы, где Маринку отлично постригли и уложили, привели ей в порядок ногти, сделали маску и массаж. Она сама себя потом едва узнала в зеркале, да и зал сейчас признавал ее с трудом. В этой нарядной куколке, смирно застывшей возле известного танцора, нелегко было угадать смешную, дурноватую растрепу, сутками просиживающую в спортивных залах.
В первом ряду возле тети Маши весело скалил зубы Тимоша. Степан Николаевич постарался спрятаться, чтобы Андрей его не видел и не замечал. Зойка вертелась неподалеку со своим новым партнером. Она специально не стала спорить за победу с бывшим любимым в стандарте, а решила выйти в латине.
Поначалу все шло хорошо: венский и медленный вальсы они оттанцевали удачно. Легко справились и с медленным фокстротом. Пара Литвиненко — Яковчук упорно выбивалась в лидеры. Тимофей улыбался все радостнее. Тетя Маша довольно похлопывала в ладоши. Зойка удовлетворенно, одобрительно кивала головой. Зал потихоньку, осторожно завел свою привычную песню:
— Лит-ви-нен-ко! Лит-ви-нен-ко!
Второй фамилии искушенные и осмотрительные болельщики пока прибавлять не спешили. Все, абсолютно все были в курсе их сентиментальной дивной истории. Изумлялись, сопереживали, сострадали Зое, а заодно и Маринке, одобряли и осуждали Андрея, восхищались им… Безучастным не остался никто. Чересчур внимательно глядели на них и судьи. И божественная Аллочка Чеботарева, наконец-то обратившая на Литвиненко особое внимание. К сожалению, слишком поздно.
В программе маячили лишь два танца: квикстеп и танго. Всего-навсего… Самая малость, до победы пятнадцать минут… И тут Маринка внезапно сломалась. Скорее всего, виноват в этом был Степан, внезапно появившийся из темноты зала и не спускавший с них пристального, нехорошо-изучающего взгляда. Что ему не сиделось в углу до конца? Возможно, он не хотел ничего плохого, и конечно, желал своему любимцу только победы, но рассчитал он слишком плохо. Маринка сразу занервничала. Андрей почувствовал, как в его руке напряглась маленькая, горячая, потная ладошка.
— Что? — спросил он шепотом, внимательно глянув на мордашку-раскраску. — Все идет очень хорошо! Расслабься и не волнуйся! Осталось еще немного, совсем чуть-чуть…
Квикстеп Маринка танцевала вяло, судьи начали медлить и колебаться в оценках. Андрей ждал их решения, внимательно изучая пол и до боли стиснув зубы. Ну, помоги ему, несравненная Аллочка Чеботарева! Пара Литвиненко — Яковчук должна сегодня победить! Это необходимо Степану, Марине, а больше всего — Андрею! Он хочет быть лучше остальных. И он действительно лучше и талантливее всех. Назовем вещи своими именами.
Они вышли в лидирующие пары. Они шли впереди всех… Оставалось танго. Всего ничего…
Что случилось тогда, почему Маринка вдруг, сбившись с привычного, знакомого ритма, сначала оступилась, а потом со всей силой ударилась коленкой о колено Андрея, он догадаться не сумел. Понял только, что произошло непоправимое: они сорвали танго, и о первом месте можно сейчас лишь мечтать… Получить бы второе, и на том спасибо…
У Зойки помертвело лицо. Тимошкина улыбка размазалась и застыла, как неестественная, безобразная маска. Тетя Маша опустила руки. Степан исчез и не появлялся больше в зале.
Они все-таки вошли в тройку призеров. С трудом. Зал избегал глядеть в глаза Литвиненко, когда объявили результаты. Маринка тихо плакала возле…
После этого она категорически отказалась танцевать и просила Зою вернуться в пару к Андрею. Узнав об этом, Андрей впервые в своей жизни учинил настоящий скандал. Он орал, срываясь в истерическом крике, что не мечтает ни о какой другой партнерше, кроме Маринки, и что если не она — значит, никто, и он тоже уйдет, бросит все к чертовой матери, потому что танцы ему без Маринки — не танцы, а маята, и нечего за него решать и придумывать. Понято?!
Как всегда позвонил Тимоша и заявил со свойственной ему незакомплексованностью:
— Бурда все это, Андрюха! Ничему ты ее не научишь! Плохому танцору и яйца мешают! Эта сонная девушка и в постели такая же кислая? Недоразумение, а не женщина! Типа чулида! Неужто тебя до сих пор зашкаливает? Чудак-человек! Мой тебе совет: брось ее на фиг и пляши себе дальше! Или чапай к нам в клуб! 'Где разбитые мечты обретают снова силу высоты…' Приделаешь себе другие ноги и заживешь с блеском. Хотя народец у нас ушлый, подлый и вороватый. Прохиндейский. Погода ведь за окном рыночная!
Он секунду помолчал.
— Но ежели честно, я думал, что ты со своей дикой орхидеей выиграешь как всегда. Поначалу вы шли офигенно! И вас должен был до конца сопровождать Всевышний. За такую-то любовь! Ты, друг, даже меня заколебал! Я язык себе в карман засунул. У Степки лысина дыбом встала…. Это несправедливо, что ты вдругорядь клоцнулся. Где же Бог, Андрюха?
— Где надо! — буркнул Андрей. — И с кем надо… Почему обязательно со мной?.. А слова спиши! С ходу всех не упомнил! Ты слишком много и быстро прокукарекал!
Неожиданно вышедший из берегов Андрей закатил почти без перерыва еще один скандал. На этот раз Степану Николаевичу.
— Вы подговорили судей! — в исступлении кричал потерявший голову Андрей. — Вы попросили нас засудить! Заранее, как бы мы ни выступили! От нашего выступления ничего не зависело, ничего! Никто не заметил, что она подвернула ногу! Подумаешь, оступилась! Это видел один только я!
Побледневший Степан молчал, не отводя от Андрея задумчивых глаз. 'За прошлое плачу…'
Вошла тетя Маша.
— Андрюша, ты несправедлив, — тихо сказала она. — Вы сорвали последний танец…
— Ничего мы не сорвали, ничего! — продолжал кричать Андрей. — Это вы сорвали мне жизнь! За что я вам бесконечно благодарен!
Он ненавидел Степана и считал его, только его одного, виновником всех своих несчастий.
После того скандала Андрей бросил танцы и ушел в ночной клуб к Тимофею. Позвонил и попросил помочь устроиться на работу.
— Об что речь! — флегматично отозвался Тимоша. — Нехай Степка теперь без тебя икру мечет! Честь ему и хвала! Подзабыл старикашка основной закон физики: чем больше закручиваешь, тем труднее открутить. А мы не последний день на свете живем! Поиграли — и будя!
Тысяча и одна ночь…
Когда в клуб в первый и в последний раз пришла Лиза, тоже была странная и незабываемая ночь, вот совсем как сегодня…
…Тимофей стоял на коленях перед Викушей и пытался гладить ей руку, которую она безуспешно у него вырывала. Тим давился от смеха. Погоди, тебе Виталий потом накостыляет! Получишь по шее за эти авторские программы, так быстро смеяться разучишься! Ишь, какая самодеятельность! Привык к вольнице! Свободный человек в свободной стране…
Андрей быстро догадался, что лучший друг упорно, настойчиво, маниакально добивается сегодня той же Зинуши и, скорее всего, ее получит.
Как истый мужчина, Тимофей никогда не признавал и не выносил ничьих отрицательных ответов. Сопротивление бесполезно, красотой хочется обладать. Отказать Тимошке было крайне опасно, о чем некоторые легкомысленные и чересчур уверенные в себе барышни даже не подозревали. Нисколько не считаясь с ними, Тим затаивал обиду до поры до времени, искал и находил замечательный, подходящий момент, чтобы отомстить или все-таки добиться своего.
В дела друга Андрей старался не встревать, хотя знал слишком много нехорошего из Тимошиной биографии. И в истории с Иркой Тим — просто цветочек по сравнению с алыми, сочными, крупными ягодками, прибереженными им для других. Цветочек, которому не стоило давать распускаться.
— Я — гнусный человек! — с удовольствием, справедливо и откровенно характеризовал себя Тим. —
