Художник покосился на нее.
— Не пытайся сделать из меня ненормального. Этот номер не пройдет — я патологически здоров! — грубовато буркнул он, хотя совсем недавно утверждал противоположное. — И что, собственно, странного в твоих визитах ко мне? Дело-то житейское: убийцу всегда посещают жертвы в виде привидений. Открой любой роман и увидишь, как это происходит. Все путем!
Таня грустно вздохнула.
— Значит, ты в порядке? — задумчиво спросила она. — Тогда перейдем к твоему преследователю. Ты ведь хотел говорить со мной именно о нем.
Виктор хлопнул себя ладонью по лбу и вскочил.
— Как же я мог все перезабыть? — с досадой закричал он. — Просто вылетело из головы! Нет, ты все-таки права, Танюша, я допьюсь когда-нибудь до кровавых мальчиков! Надо завязывать! Ну конечно, я хотел говорить о нем! Об этом вертлявом, черт бы его побрал!
— Как видишь, не побрал, — философски заметила Таня. — Так что же ему нужно от тебя? И как он тебя тоже узнал? Ведь он наверняка не художник.
— Я думал, ты сама мне расскажешь об этом, — растерялся Виктор. — Моя мозговушка не первый день бьется в догадках…
— Я? — удивленно сморщила лоб Таня.
Она явно дразнила его и над ним издевалась.
— Очевидно, потому, что 'мне сверху видно все'? Боюсь, Витя, что ты перепутал меня с Большой советской энциклопедией.
— Ничего советского больше нет, Танюша, ты отстала от жизни, — тотчас легко расквитался с ней Виктор. — Хотя многие старые названия сохранились в виде формальности и отзвуков прошлого. ТАСС, например, Ленинградский вокзал, станция метро 'ВДНХ' и газета 'Московский комсомолец'… Странно, как быстро все кануло в историю! Буквально за несколько лет.
Он покрутил босым пальцем в дырке шлепанца и провертел отверстие пошире.
— Но в любом случае ты знаешь значительно больше меня. И как все странно совпало: сначала явилась ты, потом этот исподтишковый человек… Так как же все-таки он меня узнал?
Таня смотрела пристально и строго.
— Я не люблю, когда у тебя появляется этот суровый взгляд, — пробормотал Виктор. — Улыбнись и расскажи…
Таня улыбаться не захотела, а небрежно проронила сквозь зубы:
— Посмотри на себя в зеркало, Витя. Видишь шрам над левой бровью? Разве ты забыл, откуда он взялся? Маленький замахнулся тогда на тебя ножом, но ты сумел вовремя перехватить его руку. Малыш был очень силен, хотя и дохляк на вид, как ты говоришь. Ему удалось полоснуть тебя по лбу… Кровь залила все лицо… Преступники всегда хорошо помнят и безошибочно узнают следы своих рук. И своих жертв тоже, Витя.
Художник смущенно потер лоб.
— Забыл, — пробормотал он в растерянности. — Обо всем совершенно забыл… Как же так? Действительно, шрам на роже… от того самого ножа… Танька, я окончательно спиваюсь! И некому меня вытащить из опасной трясины! Хоть ты помоги! Ведь меня попросту засосет!
Он картинно протянул к облачку руки. Таня еще больше посуровела и нахмурилась.
— Ты ведешь себя, как мальчишка, а тебе уже сорок, Виктор! — серьезно и грустно констатировала она.
— Да что ты говоришь! Так много? Какой ужас! — ерничая, воскликнул художник. — Спасибо, что напомнила: и об этом я тоже без тебя ни за что бы не догадался!
Таня осуждающе покачала головой.
— Не дурачься, Виктор! — строго велела она. — Не изображай из себя клоуна! Иначе я немедленно уйду!
Угроза возымела действие. Виктор мгновенно пришел в себя и даже чуточку протрезвел, оторвав вожделенный взгляд от недопитой бутылки. Он быстро и ловко задвинул ее ногой под диван и объявил, подняв вверх руки:
— Я перестал! Прости меня, Танечка! Ты ведь знаешь, на меня иногда находит!
— Если бы только иногда! — усмехнулась Таня. — Так что же, твой преследователь подходил к тебе, заговаривал?
— Да нет, — вздохнул Виктор. — Он только постоянно молча крадется за мной, хотя давно наизусть выучил дорогу к мастерской. Никак не могу понять, что ему от меня надо…
Виктор встретил этого обтрепанного, немытого мужичонку с темными, бегающими глазками, по виду совсем спившегося, в винном отделе гастронома, где всегда покупал водку или пиво. Пока он рассматривал пеструю колонну бутылок, выбирая себе 'подружку' на вечер, мужичок терся возле так близко, что Виктор заподозрил в нем обычного карманника. На всякий случай он перекинул сумку на грудь и окинул незнакомца внимательным взглядом. Ничего особенного. Обыкновенный забулдыга и пропойца, которых он перевидал на своем веку тысячи. Правда, почему-то чересчур пристально вглядывается в Виктора, но мало ли что… Наверное, уже не раз здесь встречались. А может, и пили когда-нибудь вместе в соседней подворотне, кто знает. Иногда Виктору требовалось глотнуть тотчас, не сходя с места.
Виктор расплатился, сунул бутылку в сумку и пошел к выходу. В дверях он зачем-то оглянулся: пьянчужка стоял у стойки бара и смотрел на художника странными вспоминающими глазами. Что ему там привиделось?..
Виктор плюнул с досады и пошел к мастерской. Пройдя два дома, он опять обернулся: испуганный мужичок шарахнулся за дерево. Так, подумал Виктор, за мной начали следить. Иногда случается. Что бы это значило? В груди неприятно заныло, ноги застыли, сумка сразу сделалась невыносимо тяжелой и стала давить на плечо и оттягивать руку.
Кому нужно за ним наблюдать? КГБ вроде бы больше нет, контрразведку едва ли может заинтересовать его неприглядная, далекая от политики особа, да и подобных штирлицев не держат даже в России. Не обратилась ли его вторая жена Анька, полная идиотка, к помощи сыскного бюро на предмет выявления любовниц и соперниц? Да нет, вряд ли этой законченной дуре придет в ее бестолковку нечто подобное. И где ей найти такое бюро, и где, главное, раздобыть деньги? Хотя Виктор отстегивает на двоих детей немалые 'куски' каждый месяц…
Впрочем, ему в голову лезут настоящие глупости: ну разве уважающая себя фирма возьмет в сотрудники подобного типа? А если это камуфляж?..
Виктор содрогнулся и снова, слегка повернув голову, уже на ходу, не останавливаясь, скосил глаза назад: обтрепанный мужичонка упорно плелся за ним, нелепо болтая нескладными руками и неловко передвигаясь по льду и снегу.
И Виктор понял, еще ничего не поняв, что пришла беда.
2
Незадолго до встречи со спившимся 'сыщиком' в мастерской появилась Таня. Танечка Сорокина, Танюша, его первая и единственная любовь, его страшная и никому не известная тайна, хранимая им почти двадцать лет.
Ох, как набрались они тогда с Лешкой под европейское Рождество! Хлестали все подряд и давно сбились со счета, устав тыкать пальцами в бутылки, стоявшие пустыми у стены. Позвонила Анька и разоралась в телефон, требуя, чтобы Виктор, — алкаш, скотина, опять пьян в дымину, нажрался как свинья! — немедленно бросил Алексея и ехал домой.
— Могу бросить только тебя, если ты так настаиваешь на определенном поступке! — легко согласился с ней Виктор и аккуратно опустил трубку.
Больше он ее не поднимал.
