с Таткой… И стыдно, и смешно…
— Заметано! — ответил, замявшись лишь на мгновение, Виктор. — Вечером созвонимся и договоримся о встрече. Поедем вместе?
Теперь и вовсе отступать было некуда. Затылок наливался тупой неприятной тяжестью. Или наврать Герке, что они с Таней уже расплевались и на даче больше не живут? Совсем дурь…
Мрачно набычившись, Виктор подошел к Татке.
— Ты не знаешь, как там поживает Таня? — спросил он, глядя в сторону. — Как она себя чувствует?
Татка вытаращила глаза.
— Ты опять совсем обалдел? Допился до умопомрачения? — без всякого намека на вежливость спросила она. — Да ведь ты видишь ее значительно чаще, чем я! Или… — она пристально вгляделась в лицо Виктора. — Что-то случилось? Вы поссорились? Ну, вы даете! Так быстро?
В глубине души Татка ликовала.
— Иди за мной! — хмуро приказал Виктор Татке, и она послушно отправилась за ним, сияя от счастья во весь огромный рот.
Виктор привел Татку прямо в ректорат. Секретарша Риточка, едва увидев вошедших, тоже расцвела весенней солнечной улыбкой.
— Шеф на месте? — угрюмо поинтересовался Виктор.
— Нету, Витюша, — глядя на него с обожанием, ответила Риточка. — Недавно уехал.
— Тогда, пожалуйста, оставь нас здесь великодушно минут на пять наедине с телефоном. Нужно срочно позвонить.
Риточка вопросительно глянула на Тату, недоуменно пожавшую плечами, потом с беспокойством — на Виктора и с готовностью встала.
— Конечно, Витюша, — сказала она. — Говори столько, сколько тебе нужно.
И бесшумно исчезла.
— Набери Танин номер, — так же мрачно велел Виктор Татке. — Если подойдет она, передашь мне трубку, если нет, спросишь, где она и когда будет.
Тата вздохнула — что с ненормальным разговаривать! — и подчинилась. Выслушав ответ, она повесила трубку и повернулась к Виктору.
— Что? — крикнул он ей прямо в лицо, не выдержав напряжения и рванув ее за плечи. — Ну что тебе сказали?!
Тата в испуге отшатнулась.
— Ты и впрямь не в себе, Витя! Соберись… Сказали, что она в институте. Мама подходила…
Виктор судорожно выдохнул и устало, в изнеможении опустился на стул. Длинные колени торчали в разные стороны до середины комнаты. Татка стояла рядом, дергала его за рукав и повторяла с тревогой:
— Витя, тебе плохо? Да что с тобой! Ты меня слышишь, Витя?
Виктор тяжело, с трудом поднялся и благодарно провел рукой по Таткиным волосам.
— Нормалек, Татусик! Со мной все чудненько. Это факт. Большое тебе спасибо за звонок!
Он вышел в коридор. Риточка тотчас отделилась от стены и радостно метнулась к нему навстречу. Будущий художник остановился лишь на мгновение.
— Мерси, 'чижик мой, бесхвостый и смешной', — торопливо поблагодарил он. — Прости, я шибко нынче не в форме… Но это скоро пройдет.
— Витя, — прошептала, млея от счастья, Риточка, — ты почему-то стал забывать меня… Ты заходи почаще, Витя…
— Зайду обязательно, — пообещал Виктор и приветственно махнул на ходу рукой. — Прямо на днях, поэтому 'не надо печалиться, надейся и жди…'
Стремительно отмерив коридор огромными шагами, он тут же отключился от реальности, не замечая, что Татка и Рита внимательно смотрят ему вслед. Он помнил только одно: Таня…
Виктор едва дотянул до вечера, чтобы ей позвонить.
— 'Ты жива еще, моя старушка?' — с наигранной бодростью справился он.
— 'Привет тебе, привет!' — ответила сильно поднаторевшая в общении с ним 'старушка', очевидно, неплохо знакомая только с поэзией рязанского русокудрого отрока.
Услышав ее вроде бы не внушающий опасений голос, — хотя черта лысого там по телефону разберешь! — Крашенинников отважился на большее.
— Ты в порядке? — безразлично поинтересовался он и затаил дыхание. — Не слышу исчерпывающего ответа. У тебя все в норме?
— Наверное… — не слишком уверенно протянула Таня.
— Что значит твое идиотическое 'наверное'? Да или нет? Говори толком! Ты в состоянии объясняться вразумительно? — начал понемногу выходить из себя Виктор.
— Мне неудобно отсюда, — тотчас заломалась Татьяна. — У телефона короткий провод, до моей комнаты не достает. В общем, ты не беспокойся. Все обошлось.
— Ага, — выдохнул наконец Виктор. — Ты молоток! Таня, завтра нам придется принимать гостей. Получилось все довольно неожиданно, я тебе сейчас объясню. Только, пожалуйста, выслушай все до конца, не перебивая и без дурацких замечаний. Отказать Герке было невозможно…
К сообщению Таня отнеслась довольно спокойно.
— То-то я удивилась, как тебе легко удалось получить ключи, — сказала она. — Значит, вы обманули Таткиных родителей? Нехорошо!
— С этим не поспоришь, — покладисто согласился Виктор. — Но хуже всего то, что мы подарили им несуществующую надежду. Они спят и видят выдать Татку замуж за Геру. 'Большой секрет для маленькой компании'. Я совершенно случайно узнал сие от матери, она близко знакома с Надеждой Николаевной, так что мы все там в одной замазке.
— А давай выдадим! — вдруг загорелась вдохновением Таня. — Это будет здорово!
Озарило ее! Ну, надо же! Вот уж совсем некстати! Виктор замялся. Нет, все-таки она малость вывихнутая, по фазе сдвинутая! Неужто совсем глаз нет? На Кроху без слез не взглянешь.
— Ох и умна! С Таткиными данными? Бесполезняк! — нехотя констатировал он.
— Почему? — искренне изумилась Таня. — Татка же прелесть! Не увидеть это может только слепой!
Да, ее предстояло еще учить и учить.
— А разве ты не знаешь, что мужчина видит как раз не глазами? — осведомился Виктор.
— Ка-ак? — прибалдела Танька. — А чем же? Ушами, что ли?
— Родная, у нас с тобой намечается настоящий ликбез, — сообщил Виктор. — Подожди, возьму сигарету! А теперь слушай сюда… Ты малость перепутала, это женщина любит ушами, запомни раз и навсегда! Что же касается зрения, то женщина видит, не глядя, а мужчина смотрит, не видя. Мужчина вообще женщину в упор не видит, понятно говорю? Он, например, никогда не в состоянии описать, в чем она была одета. Да и какая разница, в конце концов! В чем-то там была, и то ладно! Тут все рукава, рукава, а тут — все пуговицы… Главное — какая она раздетая.
— Издеваешься? — грозно спросила Татьяна.
— Ну что ты! Помилуй Бог! И не думаю! — по-настоящему испугался Виктор. — Как можно в столь серьезном вопросе? Я просто пытаюсь тебе объяснить азбучные истины, будущей сценаристке это полезно. Ты должна изучать действительность и хорошо знать жизнь. А ты ее совсем не знаешь! Так вот, вернемся к нашим баранам: женщину не видят, ею проникаются, ощущают… Как бы тебе доходчивее объяснить, чтобы ты поняла… А-а, вот, нашел… Это как в нашей заколоченной избушке: там всегда прекрасно чувствуешь тепло солнца, которое в дом едва пробивается. Заметишь один только лучик и сразу представляешь 'солнечный круг, небо вокруг'. Ты усекла хоть что-нибудь?
— Наверное, — задумчиво сказала Таня.
Опять ее неповторимое 'наверное'! И не мог же он ей выложить самое главное: что Татка давно влюблена в Виктора и вовсе не мечтает о Гере, а втихомолку ждет, пока сумасбродный Витенька
