Герта.
Герту я видела только один раз. Это худенькая шустрая девчурка. На ней красиво сидят брюки. Она смело вошла в штаб и вытянулась. Принесла вещи своего раненого товарища, которого отправляли за фронт. Она несмело спросила разрешения попрощаться с ним, на глазах заблестели слезы. Получив разрешение, радостно улыбнулась.
Герта очень быстра и поворотлива. Глаза большие, быстрые. Волосы у нее светлые, вьющиеся. Эта преданность, беспокойство о друге, забота о всех мелочах, нужных и интересных ему, делают ее удивительно красивой».
Начался апрель. Записи последних дней перед экспедицией говорят о повышенной активности гитлеровцев, о том, что предстоят тяжелые бои.
«
Сегодня танк обстрелял наши позиции».
А в самый канун экспедиции — заметки о краснодонцах:
«
В ученическом блокноте Ульяны Громовой были записаны слова Лермонтова:
„Что может противостоять твердой воле человека? Воля заключает в себе душу. Хотеть — значит ненавидеть, любить, сожалеть, радоваться, жить. Одним словом, воля есть нравственная сила каждого существа, свободное стремление к созданию или разрушению чего-нибудь, творческая власть, которая из ничего творит чудеса!..“»
А вслед за этим такая запись:
«Сейчас передают по телефону — взята Одесса! Огромнейшая победа наших войск!..
А сколько жизней стоила эта победа! Сколько детей осиротила, сколько осталось жен, сколько любимых потеряно!..
Весь день идет бой у Сакмаркина и Романова. 11 немецких танков уже в Осиновке. Сильно бьет артиллерия.
Заняли оборону на опушке леса за деревней Саломирье».
Среди скупых окопных записей вдруг стихи Александра Прокофьева:
И как итог всему — строки, написанные в последние дни блокады:
«Только тот, кто испытал все трудности борьбы с озверелым фашизмом, кто десятки и сотни раз встречался с призраком смерти, — только тот понимает, как хочется жить, имея за плечами двадцать лет, а в сердце непримиримую ненависть к врагу и непоколебимую веру в победу, в торжество коммунизма».
Взаимодействие партизанских зон и соединений, помощь Родины поддерживали эти высокие чувства патриотов. Нам было бесконечно дорого все то, что так или иначе напоминало: вы не одиноки, мы с вами, держитесь, победа близка. Это подбадривало, придавало сил, помогало вести неравный поединок с противником, который имел такие несомненные преимущества, как огромный численный и технический перевес, возможность быстро перебрасывать войска по железной дороге и автотранспортом.
Усиление боевых действий на фронте и в соседних партизанских зонах, поддержка авиации и другая помощь, несомненно, несколько снизили активность частей противника, принимавших участие в операции в районе Ушачей. Тем не менее немецко-фашистские войска продолжали упорно атаковать партизанские позиции, не считаясь с большими потерями, теснить бригады и отряды в район северо-западнее Ушачей.
Как раз в эти трудные дни в штаб опергруппы под Ушачами пришла радостная для меня весть:
— Владимир Елисеевич, ваша семья нашлась!
Я как-то не сразу воспринял то, о чем сообщил капитан Зиненко. В моем сознании, как в тумане, в какое-то мгновение пронеслось все то, что было пережито с июльских дней сорок первого года, когда нас разъединил вихрь войны. Все мои попытки что-нибудь узнать о судьбе семьи не дали никакого результата, и я постепенно смирился с мыслью, что едва ли удастся выяснить, где они, до освобождения Белоруссии. В глубине души лелеял надежду, что жена с дочерьми эвакуировалась в советский тыл и живет или под Казанью, где нашли приют многие из Белоруссии, или в другом месте. После разговора с П. К. Пономаренко сделал запрос, но Большая земля не могла сообщить мне ничего утешительного. Тогда по моей просьбе ЦК КП(б)Б поручил Оршанскому подпольному горкому партии разузнать, не осталась ли моя семья где-нибудь вблизи Орши. И вот инструктор Оршанского подпольного горкома партии Феодосия Антоновна Цингалева переслала через связных радостную весть. «Ваша жена Мария Николаевна, дочери Лена и Нелла, — писала она, — живут в деревне Страхи Дубровенского района».
Значит, им не удалось эвакуироваться и они изведали все ужасы немецко-фашистской оккупации. Связная передала мне фотографию жены и дочерей и маленькую записку жены: «Мы живы, здоровы. За нас не беспокойся. Мы гордимся тобой».
