– Мы бы хотя для своего полка сварили, северского. На реке, конечно, жить сподручнее, чем на море, – воды сколько надо.
– Так чего ж ты в поход тогда собрался, если никак от своей Десны пересохлой оторваться не можешь?
– Без похода нам нельзя, знаешь. Одни бы дружинники княжеские с таким Городом не справились.
– Ты пришел и – справился! Только жалишься, рыба тебе не та. Смотри, какая сильная, – указал на рыбину, потрескивавшую кожей на углях.
Ополченец с Десны ел другую рыбу, уже готовую, поменьше.
– Кость не проглоти, она что копье!..
– Без нас бы с Городом не справились, – заладил едок новую песню. Ему без разговора рыба, видно, не так жевалась. – Ромеи – это страна большая. – Он подумал, вспоминая слово, в походе слышанное. – Ромеи – это им-перия. У них царь есть. Царь Лев. Лев, зверь такой: четыре лапы. – Он растопырил и загнул свои пальцы, блестевшие жиром, и, не вставая с земли, поднял ступни, напряг их, словно показывал львиные задние лапы. – Хвост у него. На конце хвоста – жало ядовитое. Волосатая морда и зубы, каждый с секиру…
– Где ж ты видел такого зверя?
– Видел. – Он пожевал, думая, сознаваться или нет, но решил-таки сказать правду. – На пуговицах стеклянных, из Итиля от арабов привезенных.
– Ты что же, в Итиле был?
– Не был. А зверя знаю.
Тот, кто готовил рыбу, замолчал, тревожа палкой угли. И он льва видел только на кубках. Лев на задних лапах стоял. Как и царь ромейский. Едок продолжал:
– Без нас, северцев, Город не повинить… Это ж царство!
– А мы Русь. Чем меньше? – махнул рукой, показывая на раскинувшийся по берегу лагерь, на лучников, на лодьи, в несколько рядов выставленные на берегу. Махнул, забыв, что уже держит в руке готовую рыбину, и та надломилась от сильного взмаха. – На, ешь… нас больше любого царства. Вон сколько.
Те, кто сидел, стоял рядом, поглядели по сторонам. Еще весной не было такой русской силы и не думалось даже, а теперь – вот она, убедись. В походе это не слишком замечалось. В походе каждый делал одно и то же: греб, ставил парус, вытаскивал лодью на берег и стаскивал ее обратно, ловил и готовил рыбу, смотрел за ветром, морем и солнцем… Видел десяток-другой людей впереди и столько же – сзади. На берегу же Пропонтиды славяне неожиданно увидели себя армией – сложной, как стольный город, великой, как племя. Вот одни стоят в цепи, другие плавают под Городом, третьи что-то делают у берега, четвертые – на берегу, отдыхают пятые… Пальцев не хватит всех учесть. Как в большом доме: все разные, и каждый нужен на свой лад…
В спор двоих у костра вмешался чудский лучник:
– Разве может сильное войско так быстро родиться?
– За один день и может родиться. Как человек рождается. А если долго – считай неживой! – ответил тот, кто пек рыбу.
– Я и говорю: без нас, с Десны которые, никакой страны не было, не справились бы с Царьградом…
Велемудр, проходивший мимо, сказал:
– Быстро только стрела летит. Князь Олег сколько правит вами, столько и строит русскую землю. А конца этой работе никогда не будет.
– Почему?
– Потому – русской земле конца не будет. – Воевода прошел дальше.
– Слышал, что воевода сказал? С нами, которые с Десны, – земле конца не будет. И рыба в котлах – вкуснее.
Странное занятие
В это время старик-новгородец из сборного полка Стратимира занимался странным делом. Он ходил в траве – между цепью лучников и русским лагерем – ходил вправо, влево, назад, но все спиной к Городу. И смотрел так, словно заглядывал куда-то далеко за лагерь, через рощу.
Потом он нашел Стратимира:
– Вижу, как сделать, воевода.
– Видишь – делай. Отряжу тебе в помощь любечских. Они печенегов знают. И гребцы хорошие, и пловцы.
На том разговор и закончился. А дело будет ночью.
Через ров
Черниговский купец стоял около самого рва и кричал на Золотые Ворота по-гречески:
– Если кто хочет есть, может ловить рыбу здесь, во рву, я разрешаю! Но сеть не тащи! Сетью здесь ничего не поймаешь! Мелкая рыба, лягушачья дочь! Паволокой шелковой надо ловить! Лучше всего: с василевса одежду снять – в ней шелк хороший – и ловить!..
Со стены в сторону черниговца полетел камень. Не долетел – плеснул во рву.
– Последнего червя распугаете! – сказал черниговец.
Он отчаянно, зло веселился, как умел. В прошлом году в этом самом Городе, на базаре, убили его брата, купца.
