лодий. И нельзя закрыть глаза, открыть снова – и чтобы ничего этого не было!..
Василевса разбудили. С приличной медленностью он проехал расстояние от Большого дворца к Вуколеонскому. Быстрее поднимался по лестницам. Почти выбежал на галерею – по дороге наверх, через окошки-бойницы краем глаза он уже угадывал, что должен увидеть…
Сырой ветер оставлял влажной шелковую одежду василевса. Его начало знобить. Он принял поданный парчовый плащ на плечи. И хрипло кашлянул, прежде чем сказал:
– Это все-таки или сон… или заговор!
Паракимомен, хранитель императорских покоев, евнух-араб Самона – одно из осведомленнейших лиц в империи – ответил:
– Это варвары, – и на его тонком румяном лице проступила серая краска растерянности.
– Всех ко мне, – сказал василевс.
Самона понял, кого всех, и отдал распоряжение.
Волны Пропонтиды
– На каком языке они кричат? – спросил юноша в одной из лодий. Здесь большинству все внове; молодые воины из северных колючих лесов, подобранные на одну лодью по разной умелости, и несколько наставников.
– На языке страха, – ответил детина – сросшиеся брови, купец средней руки из Чернигова.
Другой, белобородый новгородец, бывалый старик, который одним тем, что сел в лодью неопытных мореходов, оказывал им честь и великое доверие, решил объяснить подробнее:
– Они призывают своего бога. Показывают рукой крест. – Старик тонко улыбнулся, понимая, что ромеям пока больше ничего не остается.
Здоровяк черниговский перестал смотреть на стены со стиснутыми зубами – сдерживаемой боевой яростью. Повернувшись к воинам, стал объяснять, словно услышал невысказанное распоряжение старшего.
– Крест они показывают. Крест – такая мачта, – сказал он, – к которой прибили ихнего бога…
Он вскинул в руке меч. Держа за клинок, стал показывать на крестовины, как прибивали:
– Так левую руку, так – правую, здесь – ноги…
– Он что – человек был? – не понял круглолицый рыжий вятич. Чтобы спросить, он просунул голову под парусом.
– Был человек. Пока не прибили, – ответил черниговец в сторону паруса.
– Его в Царьграде прибили? – спросил юноша – тот, что начал разговор, меткий лучник, чудской охотник. Наверное, он увидел золотые кресты над церковью святой Ирины.
– Здесь? Не-ет, это давно было… – Черниговский купец сдвинул брови, соображая, был ли тогда Константинополь и где это они действительно обошлись так странно со своим богом.
– Не здесь, – сухо сказал всезнающий новгородец. – Там, – он уверенно махнул рукой куда-то за Пропонтиду. – Где много песка и света, а ума мало.
– Они грозят или мира хотят? – спросил кто-то сидевший впереди, не оборачиваясь.
– Они хотят, чтобы мы утонули. – Черниговец вернулся в прежнее молчаливо-боевое состояние.
– Мира они будут просить. Позже. И не так. – Новгородец, казалось, перебирал в памяти события многих лет, чтобы выпытать будущее. – Но и грозить они еще не начали, – он смотрел на стены и словно взвешивал каждого ромея, каждого иноземца из городского войска, каждую башню в стене, каждый камень. И вправду, потрясания оружием на стенах пока не было заметно.
Далеко впереди Стратимир окликнул со своей лодьи Велемудра:
– Воевода! На вуколеонской башне цветок пурпуровый!
Велемудр был рядом с князем и поэтому, соблюдая степенность, не поднял вверх головы, а только глаза.
– Да, – сказал он Олегу. – Царь Лев уже здесь.
Стратимир же встал, расправился и крикнул в сторону башни:
– Держись крепче – ветром сдует!
Лодьи качнулись от хохота. Да, была бы потеха, если бы Льва сейчас понесло над Пропонтидой.
Утро
Говорят, что через Город пробежала Мраморная Крыса. Говорят, она живет обычно в Мраморной башне – угловой между морскими стенами и стеной Феодосия. С Мраморной башни в одну сторону посмотришь – прибой Пропонтиды, в другую – ров с водой. Крыса бежала из башни в Город, пронеслась через него.
Говорят, она проскользнула у Вуколеонского дворца. Варяг из конвоя императора, мерно ходивший перед Вуколеоном, отпрянул назад так резко, что длинный его меч, висевший на поясе, застрял острием меж камней мостовой. Стражник схватился за рукоять меча, выдернул его. Потом медленно обеими ладонями пригладил волосы назад, словно проверяя себя…
Говорят, эта крыса, серого с черными крапинами мрамора, проскочила по Амастрианской площади. Здесь всегда торговали конями. В это утро был спрос на боевых коней. Говорят, лошади взвизгнули, выбив искры и пыль копытами, метнулись в стороны от невидимой тропы – там, где пробежала Мраморная Крыса. Говорят, что известный конный эксперт-оценщик – вофр, зарегистрированный у эпарха под девятым номером, – одноглазый маленький Филоктет сам стоял на дороге Крысы, видел ее тупую морду с разводами. Он подпрыгнул высоко, как заезжий мим-акробат с Запада, и, говорят, несколько секунд висел в воздухе.
