— Я решил, что человечество лучше будет жить без богов. Если бы я ликвидировал их всех, люди могли бы снова придумать консервные ножи и открывать банки, не боясь гнева Неба. Мы уже достаточно попирали ногами этих бедняг. Я хочу дать им шанс к освобождению, чтобы они создавали то, что хотят.
— Только для своей жизни, своей жизни.
— Иногда, да. А иной раз и нет. Как и боги.
— Ты, вероятно, последний Акселерационист в мире, Сэм. Но никто бы не подумал, что ты также и самый беспощадный.
— Как ты нашел меня?
— Мне пришло в голову, что в числе подозреваемых должен бы находиться Сэм, если бы не тот факт, что он умер.
— А я предполагал, что это достаточно надежная защита от обнаружения.
— Вот я и спросил себя, нет ли какого-нибудь средства, с помощью которого Сэм мог бы избежать смерти. Я ничего не мог придумать, кроме обмена телами. Тогда я спросил себя, кто брал себе новое тело в день смерти Сэма? Только Лорд Муруган. Правда, получалось не совсем логично, поскольку он сделал это после смерти Сэма, а не до нее. Я как-то упустил это. Ты — Муруган — был среди тридцати семи подозреваемых, прошел психозонд и был признан Лордом Ямой невиновным. Казалось, что я действительно шел по ложному следу… пока не подумал об очень простой вещи — проверить запись. Сам Яма мог бы сбить психозонд, так почему бы не сделать этого кому-то другому? Я вспомнил, что Атрибут Калкина включал в себя контроль над молниями и электромагнитным феноменом. Он мог попортить машину своим мозгом таким образом, что она не заметила ущерба. Значит, надо было учитывать не то, что читала машина, а как она это читала. Как нет двух одинаковых отпечатков ладони или пальцев, так нет и мозговых записей одного и того же рисунка. Но при переходе из одного тела в другое сохраняется та же самая мыслематрица, хотя она и включается в другой мозг. Каковы бы ни были мысли, проходящие через мозг, запись самих мысленных рисунков всегда уникальна. Я сравнил твою запись и запись Муругана, которую нашел в лаборатории Ямы. Они не были подобны. Я не знаю, как ты выполнил обмен телами, но я узнал тебя.
— Очень мудро, Кубера. Кто еще знаком с этими удивительными рассуждениями?
— Пока никто. Боюсь, что Яма скоро дознается. Он всегда решает проблемы.
— Почему ты поставил под угрозу свою жизнь, отыскивая меня?
— Человек, достигший нашего, моего возраста, обычно становится рассудительным. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем ударить. И знаю также, что, поскольку я хочу сказать хорошее, мне вреда не будет.
— Что ты предлагаешь?
— Я достаточно симпатизирую тому, что ты сделал, чтобы помочь тебе бежать с Неба.
— Спасибо, но не надо.
— Ты хочешь выиграть в этом состязании, или нет?
— Хочу, но я сделаю это своими методами.
— Как?
— Я вернусь в город и уничтожу столько богов, сколько удастся, пока меня не остановят. Если падет достаточное количество крупных, то мелкие не сумеют удержать Небо.
— А если погибнешь ты? Что будет с миром и с делом, которое ты затеял? Сможешь ли ты восстать снова, чтобы защитить их?
— Не знаю.
— Как ты ухитрился устроить возвращение?
— Одно время я был одержим демоном. Он, пожалуй, любил меня и сказал мне однажды, когда мы были в опасности, что он «укрепил мое пламя», так что я мог бы существовать вне своего тела. Я забыл об этом и вспомнил лишь тогда, когда увидел свое искромсанное тело, лежавшее подо мной на улице Неба. Я знал, что есть только одно место, где я могу добыть себе новое тело — Павильон Богов Кармы. Там Муруган требовал обслуживания. Как ты сам только что сказал, моя сила — управление электричеством. Я научился делать это, не задевая мозга. Ток на мгновение прервался, я вошел в новое тело Муругана, а Муруган отправился в ад.
— Тот факт, что ты рассказал мне все это, указывает, кажется, на то, что ты намерен отправить и меня вслед за Муруганом.
— Мне очень жаль, Кубера, потому что я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все то, что узнал, и будешь ждать, пока это дело обнаружит кто-то другой, тогда я позволю тебе уйти живым.
— Рискованно.
— Я знаю, что ты никогда не нарушал данного тобою слова, хотя ты так же стар, как холмы Неба.
— Кого первого ты хочешь убить?
— Конечно, Лорда Яму, потому что он ближе всех за мной по пятам.
— Тогда тебе придется убить меня, Сэм, потому что он брат Локопала и мой друг.
— Уверяю тебя, мы оба пожалеем, если я вынужден буду убить тебя.
— Не получил ли ты от знакомства с Ракшей его пристрастия к пари?
— Какого рода пари?
— Твоя победа — я дам тебе слово молчать; моя — ты полетишь со мной на спине Гаруды.
— И в чем состязание?
— Ирландский отбой.
— С тобой, жирный Кубера? Мне, в моем прекрасном новом теле?
— Да.
— Тогда бей первым.
На темном холме в дальней стороне Неба Сэм и Кубера стояли лицом к лицу.
Кубера отвел назад правый кулак и выбросил его в челюсть Сэма.
Сэм упал, полежал секунду и медленно поднялся на ноги.
Потирая челюсть, он встал на прежнее место.
— Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, — сказал он и нанес удар.
Кубера лежал на земле, со свистом втягивая воздух.
Он изо всех сил пытался встать, застонал, но все-таки поднялся.
— Я не думал, что ты встанешь, — сказал Сэм.
Кубера повернулся к нему. Темная влажная полоса спускалась по его подбородку. Когда он встал твердо, Сэм вздрогнул.
Беги под серой стеной ночи. Спасайся! Под скалу. Прячься! Ярость обратит твои кишки в воду. Решетки трут твой позвоночник…
— Бей! — сказал Сэм.
Кубера улыбнулся и ударил.
Сэм лежал, дрожа, и голос ночи, смешанный со звуками насекомых, ветром и вздохами травы, доносился до него.
Трепещи, как последний упавший лист. В твоей груди глыба льда. В твоем мозгу нет слов, а только цвета паники…
Сэм потряс головой и встал на колени.
Упади снова, свернись в клубок и рыдай. Ибо каково у человека начало, таков и его конец. Мир — это черный катящийся шар. Он давит все, чего коснется. Он катится на тебя. Беги! Ты выиграешь минуту, может быть, час, прежде чем он навалится на тебя…
Он поднял руки к лицу, опустил их, взглянул на Куберу и встал.
— Ты построил в Павильоне Тишины комнату, называемую страхом. Теперь я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее недостаточно.
Невидимая лошадь бежит по пастбищам твоего мозга. Ты узнаешь ее по отпечаткам копыт, каждый из которых — рана…
