Судя по пожатию маленьких плеч, нет. Клинт чуть не застонал. Можно подумать, им с Роми только этого не хватает! Довольно трудно работать вместе, не сталкиваясь из-за мальчишеских проступков.
– Давай я провожу тебя домой.
Любопытные, серые, как у матери, глаза уставились на ствол дерева.
– Можно, я войду?
Призрак Роми все еще бродил по его дому, и присутствие Лейтона усугубило бы дискомфорт. Как будто построенному год назад дому не хватало пары штрихов.
Жены. И ребенка.
Смешно думать, что он планировал дом как убежище старого холостяка. Строя, Клинт все же думал, во что это выльется. Однако, когда он вечерами сидел на балконе, дальше представления простых объятий мысли не шли. Безликой и безымянной женщины – больше аромат, чем что-то реальное...
– Может быть, в другой раз. С мамой.
Лейтон застонал.
– Ты все еще сердишься на нее? С того вечера? – спросил Клинт.
– Это она на меня сердится! Она всегда на меня сердится.
У Клинта складывалось впечатление, что этот ребенок – мастер манипуляций. Пользуется тем, что мать слишком боится его потерять...
– Как думаешь, почему?
Лейтон нахмурился:
– Сумасшедшая.
Клинт еле успел заменить смех улыбкой. Как же не любить такого честного ребенка?!
Если бы у него был сын... Стоп. Дальше не надо. Этот материал следует держать надежно запертым в безопасном месте.
Какое-то время они шли в дружном молчании.
– Как прошла
– Здорово!
И Лейтон весело стал перечислять все, что они делали. Историй, в которых Стив Лоусон оценивался очень высоко, хватило на три четверти пути. Наконец рассказчик стал выдыхаться.
– Настоящая мальчишеская ночевка, – удалось вставить Клинту, когда Лейтон ненадолго замолк.
– Папа у Кема такой потрясный! Он полицейский. Я видел его оружие.
Клинт нахмурился:
– Видел оружие? В доме?
– Ага.
Если это правда, то у Лоусонов была не просто
Клинт остановился и прищурился:
– Правда?
Лейтон отвел глаза:
– Ну-у, кобуру. В которой могло же быть оружие. «Хорошо. Большое облегчение, что эту новость не надо преподносить матери».
– Да, мистер Лоусон – потрясный! – продолжал восхищаться Лейтон и вдруг спохватился: – Но все же не такой, как вы.
Клинт улыбнулся:
– У полицейских и солдат есть кое-что общее.
– Правда?
– Да. И тех и других учили защищать общество, уважать форму и все, что с ней связано.
– Я буду солдатом.
«О-о, твоей матери это не понравится».
– А почему не офицером полиции?
– Ага. Или офицером полиции. Или пожарным.
«Уже теплее».
– А как насчет лесничего? Они защищают лес и тоже носят форму. Их тоже специально учат.
Кажется, Лейтон колебался:
– Мой дед был солдатом. Большим.
– Откуда ты знаешь? Я думал, ты с ним незнаком.
Лейтон отвел глаза и замедлил шаги. Клинт видел, что ложь уже готова сорваться с его губ.
– Только правду!
Лейтон сердито взглянул на Клинта:
– Он иногда заходит в школу на большой перемене. Взглянуть на меня.
Клинт напрягся. Какого черта школа это допускает? И какого черта такой человек, как полковник Мартин Карвелл, ошивается возле начальной школы?
Он как можно равнодушнее спросил:
– Мама об этом знает?
– А вы хотите ей рассказать?
Они уже приближались к дому.
– Нет, но, может быть, когда-нибудь ты ей расскажешь... Просто чтобы она знала. У вас с ней не должно быть секретов друг от друга.
– А у вас есть секреты?
Ох уж эти восьмилетние пацаны! Клинт нахмурился:
– Какие?
– Мама говорила, что у вас полно тайн.
Он и думать не думал, что она с кем-то болтает о нем.
– С кем же она говорила?
– Ни с кем. Просто пылесосила и очень сердилась.
Значит, Роми Карвелл ругает его, когда пылесосит? Клинт улыбнулся. Это неплохо. Совсем неплохо.
– Лейтон, опять?!
Роми спустилась со ступенек и зашагала по лужайке. Она не обращала на Клинта внимания, но его тело на ее появление отреагировало немедленно.
– Видишь ли... – замямлил Лейтон.
Клинт откашлялся:
– Сам виноват, друг. Ты же знал, что ко мне ходить нельзя. Теперь держись как мужчина.
Лейтон взглянул на него и расправил плечи. И оказался перед матерью. Ждавшим его наказанием.
А такового не последовало. Роми всего мгновение выглядела сердитой, а потом обняла мальчика за плечи и подтолкнула к дому. Он убежал.
«Ребенок ребенком. Опять с него взятки гладки».
Она вскинула руки:
– И не начинайте!
– Чего?
– О том, что он убежал без разрешения, я поговорю с ним потом. Сейчас не время и не место.
Клинт хотел было сказать кое-что о пользе немедленной реакции на проступок, но воздержался: какое он имеет право учить мать? Ей и так трудно справляться с Лейтоном. Сын был ее ахиллесовой пятой.
Кроме того, сейчас Клинта больше всего привлекали пухлые губы. И то, как они двигались. А потом сжались...
– Простите, что вы сказали?
– Думаю, увидимся на работе, – пробормотала она.
Это означало: «Благодарю вас, не сейчас».
«Может, и к лучшему? Не нужна мне Роми».
