губ.
— О, Боже, — прошептала она, не в силах побороть внезапную слабость.
— Полынь и песок, — проворчал Смитсон два дня спустя, оглядывая широкую равнину позади водопада Сальмана. Последние дни июля иссушили горячую землю, изнурили скот и усталых переселенцев. Мэри протянула хозяину каравана кружку воды, испытывая прилив нежности. Со дня свадьбы Смитсон вел себя как мальчишка.
Он откинулся в седле и положил руку на рыжеволосую голову Мэри, ее рука легла на его колено.
— Бесплодная, унылая земля. Нет травы для скота. Мы должны двигаться дальше… Нельзя оставаться здесь с Паркинсонами и ждать их выздоровления или смерти. Мы устроили их как только возможно, оставили всю воду и собрали достаточно хвороста для костра. Остальное сейчас в руках Господа.
— Ему потребуется помощь. — Люк направил лошадь к изолированному от других фургону. — Я остаюсь.
— Холера, друг. Ты можешь умереть, — сказал Смитсон. — Вильсон уехал вперед купить у индейцев нашу безопасность и выбрать место для ночлега. Мы должны перескочить через этот район, иначе потеряем не только скот.
Люк смотрел на фургон, плавно двигающийся среди полыни. Переселенцы были безмолвны сейчас, уставшие и решительные. Лидия больше не собирала лекарственные травы, не восхищалась редкими экземплярами растений. Она устало шагала позади фургонов вместе с остальными. Мария пекла хлеб для лошадей Ариэль, который они ели из-за недостатка травы.
Смитсон подъехал к хвосту колонны, пристрелил павшую корову и встретился со взглядом Люка. Стайка перепелов вспорхнула в небо. Люк кивнул. Он понимал опасность холеры, подстерегающую одинокий фургон. Капитан хлопнул по колену своей пыльной шляпой и вернулся к каравану. Сиам отошел от Глэнис, повернулся и долго стоял, вглядываясь в друга, перед тем как уйти.
Анна оставила корзину еды, и Люк понес ее Паркинсонам. Молодые родители, трехлетний мальчик и пятилетняя девочка лежали в тени фургона, их скот бродил поблизости. Следующий час Люк лихорадочно старался облегчить страдания Паркинсонов. Мать и отец отчаянно пытались помочь маленьким детям, их собственные лица были искажены, щеки впали. Дети жалобно плакали, измученные болью. Люк протирал влажным платком сухие губы миссис Паркинсон, когда услышал легкий шум и поднял взгляд.
Ариэль казалась очень маленькой среди высокой полыни. Она шла к ним.
— Вернись к фургонам. Возьми мою лошадь, — приказал Люк, боясь за нее. Он знал, что она не возвратится даже после приказа.
— После того, как буду готова, — спокойно ответила она, коснулась его руки и взяла мокрый платок. — Скажи, что мне делать. Лидия прислала лечебные травы, но вначале сказала, мы должны помочь им пережить первые часы. Она уверена, что если кто-то может выполнить это задание, так только ты. — Ариэль подняла на него свои зеленые глаза. — Я знаю, ты спасешь их… Люк, пожалуйста, позволь мне помочь.
Миссис Паркинсон вскрикнула от боли, извиваясь на своем тюфяке. Ариэль приложила платок к горячему лбу женщины, погладила по волосам.
— Вот так, тише…
— Вы вдова… одна везете женщин в Орегон, — слабо прохрипела миссис Паркинсон. — Посчитайте, сколько неприятностей я доставила вам, почему вы остались?
— Вы нуждаетесь в помощи, — просто ответила Ариэль и взглянула в хмурые глаза Люка. — Я не более милосердна, чем Люк.
Следующие три часа Люк и Ариэль как могли ухаживали за Паркинсонами. Мальчик умер, и Люк, по желанию матери, похоронил его в нарядной одежде. Женщина потеряла желание жить, Ариэль сражалась, чтобы вдохнуть в нее волю к жизни, напоминая о дочери и муже… Медленно, с неохотой остекленевшие глаза миссис Паркинсон начали светиться.
— Что это за шум? — прошептала она сухими, потрескавшими губами.
Кот замяукал в темноте, потом взвыл, словно потерявшаяся душа, вой приближался. Ариэль. ухмыльнулась и подмигнула Люку, который закрыл глаза. Мяуканье послышалось совсем рядом. Это Лоренцо появился в лагере. Он зашипел на Люка. оставляя за собой ужасную вонь.
Ариэль засмеялась и пошла кормить кота. Милый звук ее смеха облегчил внезапное несчастьем Люка.
— Он любит тебя, Люсьен. Скажи «oui», Люсьен.
Она обняла кота и ухмыльнулась поверх его драных ушей в сторону мрачного взгляда Люка.
— Я извергаю проклятия.
— Он любит тебя… Ты можешь быть милым. Сколько людей стали бы держать обещание доставить бедного Лоренцо его хозяину? Немного, я думаю, — мягко сказала Ариэль, ее глаза сияли. — Спасибо за твою доброту к моим подопечным, дорогой Люсьен. Ты посвятил себя им и заставил чувствовать, что они гордые, сильные, способные занять достойное место в сердце мужчины. Каждая полувлюблена в тебя. А я больше, чем наполовину. Oui.
Прелестный изгиб ее губ растопил его сердце, и Люк почувствовал, что тонет в прохладных прозрачных озерах зеленых глаз. Тихая ночь, наполненная терпким дымом костра, окутывала их. Завороженный мягкостью Ариэль, Люк склонился к ней и отдался нежному поцелую.
Она встретила его губы с радостью.
— Мой дорогой, — прошептала Ариэль нежно, ее глаза были полны им. Рука ласково поглаживала колючий подбородок. — Мой дорогой, любимый Люсьен.
Люк положил ладонь на ее руку, закрыл глаза. Он мог бы прожить всю жизнь, наслаждаясь теплотой рук Ариэль.
— Ты не должна была возвращаться.
— Не проси меня делать меньше, чем делаешь сам, — ответила Ариэль шепотом. — Ты должен пить воду, дорогой. Паркинсонам и мулам ты нужен, чтобы выжить. И я нуждаюсь в тебе.
Люк ощущал огромное удовольствие, легонько скользя большим пальцем по ее щеке. Он словно растворился в изумрудных глазах.
— Так ты думаешь, что рядом мне нужен ангел?
— Да. Ж сожалению, все, что у тебя есть, это я.
Люк позволил родившейся в душе улыбке появиться на губах. У Ариэль был не легкий характер, но он предпочел бы ее любой другой. Он уважал стойкость и умение своей жены бросать вызов несчастьям. Связь между ними была глубокой и сильной. Но он уже видел, как рвутся такие связи. Смерть Тадеуса может заставить прерваться тонкие нити.
В три часа ночи больные прошли кризис и сделали несколько маленьких, но придавших им силы глотков говяжьего бульона, который приготовил Люк. На рассвете они погрузились в тяжелый сон. Люк смотрел на Ариэль, спящую, сидя у колеса фургона. Он взял ее на руки, устроился поудобнее на земле, завернувшись в одеяло. Ариэль прижалась к нему, легкое дыхание согревало шею.
Люк устало закрыл глаза, позволив рыжим завиткам щекотать лицо, крепче обнял возлюбленную, нуждаясь в ее мягкой теплоте. Ариэль склонилась и поцеловала его в щеку, потом еще и еще… Он осторожно повернул голову, и их губы встретились в долгом и нежном поцелуе.
— Люсьен, — сонно вздохнув, прошептала Ариэль, ее рука скользнула вокруг шеи любимого.
Он хмуро смотрел на новый рассвет, окрашивающий в розовый цвет огромное поле полыни. Если они выживут в путешествии, Тадеус встанет между ними.
Ариэль и Люк погоняли мулов, Паркинсоны лежали внутри фургона. Следующую ночь они провели у брошенного фургона, который напомнил, что на скудной земле из сил выбивались и бедные животные. Когда выздоравливающая семья и мулы были устроены на ночь, Ариэль, не раздеваясь, упала на тюфяк под фургоном. Люк? присоединился к ней, она прижалась щекой к его голой груди, просунула стройную ногу между его ног.
— М-м, тебе нужно искупаться, — весело прошептала она и подумала, что мягкость ее тела так хорошо подходит к худому и крепкому Люка.
Он улыбнулся и вытащил травинку из кудрявых волос. Мягкие изгибы губ Ариэль, теплое дыхание ее прогоняли видения прошлого и облегчали напряжение прошедшего дня. Лежать с ней рядом каждую ночь
