силах войти в море, и что? Тут уж ничем не поможешь, тут только сам…
Артем вдруг как бы увидел себя со стороны: сверху – маленькая головка, едва заметная точка, разглядеть которую можно только в том случае, если знаешь, что она там есть. Вокруг серо-стальное буйство, озаряемое всполохами небесной сварки. И эта точка среди волн выглядит совершенно беспомощной и обреченной.
Каждый раз, когда он глубоким глотком закачивал в легкие новую порцию воздуха, а затем из грохота и беснования вновь уходил в подводную тишину и мрак, чтобы затем снова выскочить на поверхность, его пронзало мистическое ощущение – а в том ли мире он сейчас всплывает? Не окажется ли он вдруг посреди совсем чужого океана, где впереди нет никакого корабля, а позади – никакого берега.
Впрочем, эти мысли, подернутые дымкой легкого безумия, не мешали акробату справляться с главной задачей. Неизвестно, каким там стилем плыл дикарь, если вообще плыл. Артем же использовал «дельфин», самый надежный вариант при такой ситуации. Понятно, что «дельфин» – самый энергозатратный стиль, ну так и плыть ему, слава богам, не через весь океан.
Как всегда бывает в подобных случаях, в один момент Артему вдруг стало казаться, что расстояние до джонки не сокращается. Ты вроде уже долго плывешь, а борт корабля все там же, где и прежде. И в голову начинают закрадываться вовсе уж нехорошие предположения – ты, мол, одолеваешь десять метров, а сносит тебя при этом на все двенадцать, значит, расстояние до корабля увеличивается. Силы, быстро уходящей из рук и ног, не хватит, чтобы подналечь и быть в выигрыше у моря, пускай и в небольшом. Если бы Артем не был готов к подобным подлым мыслишкам, то мог бы и запаниковать, а паника на водах – верный путь к погибели. Но он был готов. А тут еще ему удалось разглядеть над кормовым бортом лоб, бритый на самурайский манер, а под ним – круглую физиономию, украшенную обвислыми усами. Садато!
Теперь Артему стало окончательно ясно, что посольские работники добрались-таки до корабля. Кроме того, он понял, что все-таки приближается к джонке, раз уже смог рассмотреть чью-то физиономию. Кстати, было бы неплохо, если бы кто-то додумался бросить ему канат. Должны додуматься… Ага, точно!
Уцепиться за брошенный канат Артему удалось лишь с пятой попытки. Ну а дальше было совсем просто. Знай себе перебирай руками, а для воздушного акробата это занятие столь же легкое, как для сверчка карабканье по травинке.
Когда до верхушки борта оставалось всего ничего, волна, видимо, отличавшаяся особенно злобным характером, подбросила его и могучим пинком под зад зашвырнула на палубу. Он об кого-то ударился и этого кого-то сбил. Аквапарк, бляха-муха! Супергорки, мать их! С шумом окатив палубу, волна схлынула с нее, попыталась было утащить обратно в море и человека, но это уж, знаете ли, хренушки вам, не для того мы столько бились да погибали!
Отплевываясь соленой водой, Артем сидел на палубе и переводил дух. Хотя скорее даже не сидел, а елозил по ней в такт раскачивающемуся на волнах кораблю.
Он провел рукой по поясу. «Свет восемнадцати лун» на месте, пенал на месте. Еще бы им не быть на месте, когда он постоянно контролировал наличие этих предметов во время плаванья, то и дело касаясь их рукой. Стоило ли огород городить с добыванием меча и грамот из форта, чтобы пошло утопить все это в бухте? Между прочим, и книжица, потеря которой ничуть не расстроила бы господина посла, тоже все еще торчала за поясом. Словом, он неплохо справился с штормовым плаванием.
Над ним склонился Хидеойоши.
– Там еще айн! В воде! – прокричал Артем.
– Видим! – в свою очередь прокричал Хидеойоши. – Сейчас вытянем!
– Вы все здесь?!
– Да! У нас все удачно. Даже легко. Ветер был тише.
– А Такамори?! Здесь?! Не здесь?!
– На берегу! Сейчас! Иди смотри!
Артем вскочил и поспешил к борту, покачиваясь и оскальзываясь на мокрой палубе. Некоторые из волн, раскачивавших корабль, переваливались через борт и били его по ногам, норовя свалить. Раз они его свалили-таки, и Артем больно приложился локтем о доски, после чего в полной мере осознал, как появляются на свет морские ругательства, отличающиеся особой заковыристостью и цветистостью по сравнению с сухопутными.
Артем вцепился руками в борт, отворачиваясь от брызг и морщась. Справа от него китайские матросы под одновременным командованием капитана и Садато как раз втягивали на палубу айна. Колчан торчал у него за спиной, и Артем заметил, что в нем каким-то чудом удалось удержаться одной стреле. Лук айн не стянул и не выбросил. То ли тот ему не мешал, то ли его любовь к лукам оказалась столь велика, что он готов был сам пропасть, но с этим оружием не разлучиться. Впрочем, пусть его. Артема сейчас интересовал отнюдь не дикарь.
Когда корабль ухал вниз, берег заслоняла мрачная стена воды, но потом судно подымало вверх, и тогда можно было что-то разглядеть на острове.
– Видишь? – прокричал Хидейоши, вставший рядом.
– Вижу!
Артем видел на берегу сбившихся в кучу, мечущихся людей. Они проворно двигались, махали руками, в которых блестел металл.
– Там точно Такамори?
– Да, я видел, – прокричал в ответ Хидейоши. – Он сражается.
Как же так? Откуда он там взялся? Значит, он тоже тогда бежал от мыса и это за ним гнались? Но почему же он не поплыл следом? Ведь он не мог не видеть Артема и айна, готовящихся к плаванию.
– Господин посол! – это подошел усатый капитан.
– Да.
– Господин посол хочет выйти в море, да?
– Да, капитан.
– А знает ли, господин посол, что это… – Капитан замялся, подбирая слово.
– Безумие? – помог ему Артем. – Почти безнадежное дело? Господин посол знает. Но если мы не выйдем, то всех нас перебьют вако, а сперва еще и пытать будут. Так хоть умрем свободными людьми. Для тебя, моряк, это и вовсе хорошая смерть – в волнах, в бурю.
– Тогда господин посол должен торопиться. Ветер делается еще сильнее. Если промедлим, то я не смогу вывести корабль в море.
– Он выбрал смерть в бою.
– Что? – Артем плохо расслышал слова Хидейоши.
– Он сам решил остаться, – снова прокричал Хидейоши. – Он сам выбрал схватку.
Да. Похоже, что так дело и обстояло. Артем и сам склонялся к этому выводу. Но что же ему делать? Ждать, если верить капитану, нельзя. Уйти, бросив Такамори, но вроде как подчинившись здравому смыслу и соображениям практичности, он заставить себя не мог. Это все шло от циркового воспитания. Там все как одна семья, всегда друг за друга, одна каста, один кулак. Цирк – это что-то вроде самурайского клана, если хотите, а вовсе не киношное или театральное сообщество пауков в банке, где все самозабвенно грызутся со всеми и рады хорошенько пихнуть падающего.
«Однако надо что-то решать, – подумал Артем. – Там один Такамори, здесь людей много больше. Из-за Такамори могут погибнуть все. Шансов, что старый яма-буси одолеет противников, ничтожно мало, хотя иногда срабатывает как раз ничтожный шанс. Это вам подтвердит любой игрок в рулетку. Но даже если Такамори выйдет победителем и не будет изранен, ему еще надо доплыть…»
Артем уже решил ждать, и как раз в этот момент Хидейоши громко произнес:
– Все!
Артем сперва не понял, к чему относится этот возглас, потом сообразил, что Хидейоши мог иметь в виду только поединок, который вел Такамори. Только в ту сторону самурай и смотрел.
Гимнаст дождался, когда волна вновь поднимет джонку на свой хребет, и вгляделся в происходящее на берегу. Отличий от того, что он видел раньше, было немного. Ну да, люди чуть расступились и, пожалуй, продвинулись поближе к воде. Они вроде как перестали махать руками. Человека, лежащего на песке, не видно, как не видно было и прежде. Но отсюда вообще тяжело разглядеть лежащего человека. Корабль
