было. Блестящая полоса поддела пласт коричневой пыльной земли, оказалась вдруг под ним и подняла его на воздух.
– Я думаю, их здесь как грязи. – Артем поднялся и начал вращать короткий меч-вакидзаси так, чтобы скорпион не свалился с лезвия.
– Нравится? – спросила Ацухимэ.
– Славная тварюжка. Природа создала идеальную живую машину убийства.
– Между прочим, скорпион – это символ долгой и счастливой супружеской жизни, – сказала Ацухимэ.
Омицу, стоявшая совсем рядом, издала некий шипящий звук, который следовало трактовать как угрожающий.
Артем махнул мечом, откидывая животину подальше. Нет, ну что ты будешь делать с этими женщинами! На скользкую тему супружеской жизни они способны выйти даже с разговора о скорпионе.
– Я не случайно показал вам скорпиона, – строго сказал Артем. – Призываю вас быть предельно внимательными. Нам еще только не хватало возиться с укушенными и ужаленными. Может, как аллегория супружеской жизни скорпион – это и здорово, но для жизни походной такой сосед никак не годится. Итак, эта пакость вам знакома, но тут еще могут водиться ядовитые пауки. Скажем, фаланги огромадного размера. – Этот самый размер Артем показал с помощью пальцев. – Эти мохнатые твари хорошо прыгают, могут достать до пояса и цапнуть. На жвалах у них трупный яд, потому как питаются они как раз-таки трупами. Стало быть, здесь и сейчас нам следует быть особенно осторожными.
Столь богатые знания из жизни ядовитых насекомых были подчерпнуты Артемом из рассказов одного циркового униформиста, служившего срочную на военном полигоне в казахстанских степях. Господин посол рассудил, что раз это материк, в чем уже отпали последние сомнения, то от Китая по-любому недалеко до Казахстана, значит, и живность в этих местах должна водиться одна и та же. Впрочем, Артем уже выдал на-гора все, что помнил про опасную казахстанскую живность.
– Впрочем, лучше вообще избегать всех пауков, – мудро заключил он. – Поди разбери, какие из них ядовитые. Вдруг они все тут такие? Да и змей в этих местах должно быть немало.
– Бояться змей могут только изнеженные создания, – не удержалась от легкой шпильки Омицу.
Заметив, что Ацухимэ собирается что-то ответить, и по опыту зная, что это может перерасти черт те во что, а это в их походных условиях вовсе ни к чему, Артем поспешил, как говорится, прервать конфликт в зародыше.
– Значит, так, прекраснейшие из прекрасных, все, хватит бездельничать. Отправляйтесь-ка в обход по кочевью. Да, понимаю, зрелище не из приятных, но нам как-то надо выживать. Посему собирайте все дерево, какое найдете. Заночевать придется в степи, а потому хотелось бы разжечь костер побольше.
– Господин посол! – Рядом с Артемом стоял и мелко кланялся китайский моряк.
– Что такое?
– Разреши мясо брать, господин посол. Кушать надо. Завтра оно порченым совсем будет, сегодня брать надо, на огне печь.
А ведь он прав. Еды у них если и не в обрез, то и не слишком много. Посему, раз уж так все вышло и чужое несчастье помогло, мяса следовало набрать впрок, причем как можно больше. Чересчур жирно будет все оставлять стервятникам. Существовало лишь одно затруднение – японцы мяса не едят. Артем не знал, насколько крепки они в этом убеждении, ему как-то не представлялось возможности проверить их на сей предмет.
Сказав китайцу, чтобы тот начинал заготавливать мясо, Артем направился к Хидейоши. Бывший чиновник сиккэна стоял смурнее ночных ураганных туч, задумчиво глядя сквозь всех и вся. Нетрудно было догадаться, какие думы одолевали самурая.
На сообщение о том, что им всем придется питаться мясом или голодать, Хидеойши, к удивлению Артема, отреагировал вполне адекватно:
– Я понимаю. Военный поход – не место для соблюдения чистоты. Когда вернемся, нам придется пройти обряд очищения.
Как все оказалось просто!
«Ну да, – вспомнил Артем. – Они же всегда совершают этот свой обряд очищения, когда возвращаются с ратных дел, потому как там оскверняют себя если не одним, так другим. Просто на сей раз его придется совершать дольше и с большим рвением. Ну и слава Будде, что хоть с едой проблем не будет».
– Это ты зря, Хидейоши, поход-то у нас не военный. И надеюсь, таким он не станет.
Хидейоши помотал головой:
– Не знаю, где мы находимся, Ямомото-сан, но здесь идет война. Только во время войны уничтожают всех без разбору. Мне не хочется впутываться в чужую войну.
– Да ладно, какая война! Какая-нибудь месть одного рода другому. Вон идет айн, надеюсь, он нам сейчас расскажет, что тут произошло.
Айн возвращался не с пустыми руками. Артем, одним глазом следивший за дикарем, заметил, что тот стаскивал с обломков стрел наконечники, кажется, даже сдирал оперение, а затем заворачивал все это в обрывок тряпицы, поднятой с земли. Но, похоже, ни одной целой стрелы он так и не нашел.
– Я смотрю, ты обулся, Косам?
На корабле дикарь еще мог оставаться босым, однако шлепать босиком по степи – занятие не самое правильное, поэтому Садато выделил айну пару таби из своих запасов. Все же лучше, чем ничего, хотя и полноценной обувью эти шлепанцы считать не приходилось. А теперь на айне были меховые невысокие сапожки мехом наружу.
– Мертвым обувь ни к чему, – сказал айн. – Их было десяток без одного, господин.
– Тех, кто напал и убивал?
– Да. Все верховые. Лошади без подков. Лошади другие, не такие, как у нас.
Ясно, что он имел в виду лошадей айнов.
– Что значит «не такие»? – спросил Артем.
– Меньше. Ничего другого я о них не знаю. Они пришли оттуда. – Он показал в сторону, противоположную той, где вдали виднелись горы. – Туда же потом и ушли. Сперва убивали стрелами, потом мечами. Все свои стрелы они выдернули из убитых и забрали с собой. Они потеряли одного.
– Как ты это узнал? – не выдержал Хидейоши.
– Его волокли по земле к лошадям. Там, где он лежал, натекла большая лужа. Потеряв столько крови, нельзя остаться в живых. Потом его привязали к лошади и увезли. Капли крови тянутся за следами копыт. На лошади, к которой его привязали, больше никто не сидел. Значит, это не пленный, это убитый. – Айн закрыл глаза и провел перед ними ладонью.
Наверное, таким жестом он привык показывать мертвецов.
– Они были здесь недолго, господин. Убили, сожгли и ушли. Если взяли что-то с собой, то не тяжелое. Это все, господин. Нам лучше с ними не встречаться. У них луки, у нас – нет. Нас перестреляют издали.
– Это верно. С такими ребятами нам лучше не встречаться. Лучше бы нам встречаться с людьми мирными, добрыми-предобрыми. Надеюсь, в этих краях такие тоже водятся. Ладно, уходим. Вылазка признана неудачной, возвращаемся к морю. Два часа идем, потом заночуем. Не по соседству же с трупами нам ночевать.
Их костер был виден на многие версты окрест. Да и как может быть иначе, когда кругом открытое пространство? Однако те люди, которые истребили кочевье, имели предостаточно времени, чтобы убраться подальше, туда, откуда костер не увидишь. Путникам оставалось надеяться на то, что свое время они понапрасну не теряли и убрались так далеко, как от них и требовалось.
Костер удался. В кочевье нашлось не только достаточное количество хвороста, но и несколько мешков с катышами сухого навоза, разумеется, заготовленного кочевниками как топливо, для чего же еще? На этом добре в котле, прихваченном из кочевья, и была сварена густая похлебка из баранины. Японцы довольствовались бульоном, приправленным сушеными водорослями, и рисом, а все мясо досталось китайским морякам и господину послу, ясное дело.
Обглодав мосол и бросив кость в угли, над которыми сейчас жарилась баранья туша, Артем понял, что места в брюхе больше ни на что уже не осталось. Что ж, заправку калориями следовало признать удачной. Как нередко бывает после переедания, господин посол впал в состояние несколько туповатой, но приятной
