рассказали сыну Нобунага, что даймё Ямомото столичные гости увезли с собой связанным. И пусть сынок разгадывает этот ребус, пока голова не сломается.
Артем сейчас не просчитывал, как поступит с сыном Нобунага, когда вернется из столицы. Пока незачем. Возможно, решение придет само — в столице. Скажем, удастся заручиться некоей грамотой от императора — последней грамотой, окончательной. Возможно, что-то как-то еще… Сейчас главное — уехать из Ицудо живым. Может, сын Нобунага, очухавшись, пуститься со своими самураями в погоню? Вряд ли. Если он пустится в погоню, он будет выглядеть глупо и смешно — получится, что он проспал поединок, отъезд Белого Дракона, все на свете. Чтобы сохранить лицо, он вынужден будет сделать вид, что так и надо, так и задумывалось. Ну а исполнение мести просто отложит до возвращения Ямомото в Ицудо…
Вот так вот. Нежданно-негаданно в спешном порядке приходится покидать обжитые места. Но с чем не будет проблем, так это со сборами. Все нажитое имущество поместится в дорожный сундучок: старое цирковое трико, мешок с золотыми и серебряными монетами, доспехи Тайра Томомори, парадно-выходное кимоно, несколько почти не занимающих места забавных мелочей для показа в столице. Вот и весь багаж не последнего в Ямато феодала. Зато лошадкам меньше тяжестей везти…
Точно так же, как при выезде с площади Торикихидзе, Артем оглянулся назад ранним утром, на рассвете. Оглянулся, когда они уже проехали полри и замок вот-вот должен был скрыться с глаз. Все получилось, как задумывалось, и в замке сейчас мирно спали нахлебавшиеся сонного зелья самураи Нобунага вместе со своим господином. «До вечера проспят», — уверил Артема изготовитель полезного зелья. Ну и славно…
И точно так же защемило в груди, как давеча, когда выезжал с площади Торикихидзе. Что будет, что ждет впереди? Вернется ли обратно?
Часть вторая
ДВА ИМПЕРАТОРА
Глава одиннадцатая
В ДВУХ ШАГАХ ОТ СТОЛИЦЫ
Признаться откровенно, дорога вышла скучноватой. Ничем особенным не запомнилась. Петляющая по холмам и равнинам стезя, лесные и горные пейзажи, к которым за четыре месяца Артем привык настолько, что экзотики в них уже не усматривал напрочь, как житель какого-нибудь Подмосковья не видит никакой экзотики в поросших клевером лугах и осиновых рощах. Мало чем друг от друга отличающиеся деревеньки и города, бесконечная тряска в седле да порядком поднадоевшие постоялые дворы — вот и весь набор впечатлений.
Конечно, хорошо, что путь-дорога не запомнилась нападениями разбойничьих шаек, или погоней, возглавляемой сыном Нобунага, или какими-то стихийными бедствиями вроде схода лавин и землетрясений. Это был бы, пожалуй, перебор по всем статьям.
Словом, дорожную скуку развеивать было нечем. Разговоры, главным образом, сводились к обмену репликами по делу: «Впереди развилка. Нам налево или направо?», «Это дерево поперек дороги мне очень не нравится, надо выслать самураев для разведки», «Как думаешь, доберемся до захода солнца до города или остановимся ночевать в ближайшей деревне?» и все в таком духе. На долгие беседы не тянуло. Это вам не поезда дальнего следования с мягкими диванами, неторопливым попиванием чая и мелодичным перестуком колес. Кто думает, что, подпрыгивая в седле, приятно и удобно беседовать с таким же седоком или же, склонившись с коня, вести разговор с человеком в носилках, пусть сам сперва попробует. Одну дорожную пыль замаешься глотать и отплевывать.
Да и на постоялых дворах не особо разбеседуешься. Все за день дико утомлялись от перехода. Неважно, кто и как его проделывал: пешком, в седле или в носилках (что тоже не сахар, укачивает не меньше, чем на каком-нибудь корабле с неглубокой посадкой). Едва поев, заваливались спать в снятых на ночь комнатах и моментально отключались, коснувшись головой заменяющего подушку войлочного валика. Даже мысль о каких-то там полуночных увеселениях или приятных, развивающих ум беседах ни разу не посетила Артема.
Словом, в дороге довольствовался раздумьями над жизнью да путевыми наблюдениями.
Вот вам, пожалуйста, одно из таких наблюдений: чем ближе к столице, тем лучше постоялые дворы. Тем они просторнее, чище и богаче. Тем больше в них прислуги, обширней выбор блюд, упитаннее и слащавее хозяева дворов.
Последним населенным пунктом на их пути в столицу было местечко Никацура. Оно находилось совсем близко от Киото, менее чем в половине дневного перехода. Между Никацура и Киото иных населенных пунктов не имелось. И, согласно выведенной Артем закономерности, постоялые дворы Никацура должны были быть самыми лучшими из виденных ранее. В общем, так и было. Во всяком случае, это касалось того двора, который они выбрали.
Надо сказать, что Артему не пришло бы в голову задерживаться в Никацура, его бы воля — он бы проследовал прямиком в столицу государства японского. Но на остановке настоял Хидейоши. «Не передумал ли досточтимый даймё, по-прежнему ли хочет он оказать честь дому Кумазава, остановившись у нас?» — эдаким вдруг слогом обратился к Артему Хидейоши. «Да иди ты к дьяволу со своими досточтимыми, равно как и с дурацкими вопросами, — так ответил ему Артем. — Мы сто раз уже обговорили — останавливаюсь у вас. Или у тебя ни с того, ни с сего появились какие-то сомнения?» Сомнений, как выяснилось, не появилось, просто он, Хидейоши, обязан был спросить и спросил. И потом добавил: «Тогда ты должен явиться в столицу как подобает даймё. Чтобы тень позора не легла на тех, кто принимает тебя, то есть на нас, на дом Кумазава. Сейчас я отправлю в Киото самурая, чтобы выслали носилки для почетных гостей. И чтобы готовились встретить даймё со всем подобающим почтением».
К тому же, добавил Хидейоши, им все равно пришлось бы остановиться в Никацура. Принято так — останавливаться в Никацура или в ином другом местечке, последнем на пути в столицу (в зависимости с какой стороны движешься к Киото). В город, который избрал местом своего пребывания сам император, не следовало являться насквозь пропыленным, извазюкавшимся в дорожной грязи и в порванной одежде. Зачем понапрасну омрачать взор микадо и членов императорского двора? Ведь можно помыться, побриться, почиститься и въехать в столицу во всем блеске, кто на какой способен… Ежели ты, конечно, не гонец со срочным поручением.
А они были никакие не гонцы и потому завернули на постоялый двор, расположенный на выезде из Никацура, где стали спешиваться, слушать выбежавшего из дома и рассыпающегося в почтительнейших поклонах хозяина. А лепетал хозяин про то, что двор его чуть ли не лучший в подлунном мире, что нигде нет таких удобных комнат, такой вкусной еды, таких обученных служанок… Впрочем, Артем почти слово в слово то же самое выслушивал во всех постоялых двора от Ицудо и до этого, ранее ему неизвестного местечка.
Один из самураев Хидеойши покинул постоялый двор незамедлительно. День уже клонился к вечеру, и как бы быстро ни добрался гонец до Киото, как бы быстро потом ни прибежали в Никацура слуги с носилками, заночевать здесь все равно придется. Что ж, спешить вроде некуда. Как верно было подмечено, не гонцы со срочным поручением…
Покуда все занялись обычными в этих случаях хлопотами вроде расседлывания лошадей, осмотра комнат и переноса в них нехитрого скарба, Артем отправился по вполне заурядному и нехитрому делу к отхожей яме, которая на всех без исключения постоялых дворах располагалась на заднем дворе, рядом со стойлами для лошадей.
Кстати говоря, в этом деликатном вопросе не наблюдалось некогда столь привычного для Артема деления на «эм» и «жо». И сословного деления тоже не наблюдалось: не было отдельных ям для самураев и
