— Я еще и не то знаю! — хвастливо прибавил Володя.
— Ну что еще? — вздрогнул рябой.
— Не отпустите меня — завтра же вас расстреляют! — смело объяснил мальчишка.
— Ты смотри!.. Меня? Завтра? Да я тебя сейчас пристрелю! — и, толкнув мальчугана в спину, полицай щелкнул затвором карабина.
У Володи заныло под ложечкой: «А что, если и на самом деле убьет?..» Но он взял себя в руки.
— Вы, дядя, своей пушкой напрасно пугаете. Обо мне ваши знают. И я убегать никуда не собираюсь! Ведите в полицию!
Рябой вскинул карабин на плечо.
— Кто знает?
— Следователь Божко!
— Иван Ефимович?
— Ага. Это его работа.
— Какая работа?
— А ключ и молоток, которые вы у меня отобрали.
— При чем здесь пан следователь и ключ с молотком? — удивленно пожал плечами рябой. — Ничего не понимаю.
— Помните, три дня тому назад вы меня привозили на подводе к следователю?
— Как же, хорошо помню. Привозил.
— И отвозили?
— Ну и что?
— Он со мной разговаривал, а вас выгнал! Правильно?
— Не выгнал, а попросил в конюшне обождать.
— Молоток, ключ и еще кое-что дал мне как раз ваш следователь!
— Для чего?
— Чтоб выполнить приказ и сделать то, что я сегодня сделал. Я разобрал колею, и поезд сошел с рельсов.
— А ты не врешь?
— Проверяйте. Только я вам не имел права об этом говорить. И вы тоже никому не рассказывайте. Можете позвонить следователю. Он сразу поймет, в чем дело.
— Пойдем, вишь, в полицию! Пускай он сам с тобой разберется. Я позвоню в Ракитное.
В полицию шли молча. Возле потрескавшегося помещения кустовой полиции Володя, обращаясь к полицаю, сказал:
— Кроме вас, здесь меня никто не должен видеть.
— Знаю! — сердито ответил рябой. — Яйца курицу не учат.
Привел Володю к сараю, достал из глубокого кармана ключ, отомкнул замок, ногой толкнул дверь:
— Останешься здесь, а я доложу следователю.
За Володей закрылась дверь, стукнул тяжелый замок.
Долго крутил полицай ручку телефона, но Ракитное упрямо молчало.
Только через полчаса дозвонился рябой, попросил к телефону следователя Божко.
— Иван Ефимович, — сказал полицай, — за блокпостом военный эшелон сошел с рельсов!
— Знаю, — сердито ответил следователь. — На место выехала ремонтная команда, начальник полиции и усиленный наряд жандармерии.
— Я задержал преступника, — скороговоркой сказал рябой в трубку. — У него ключ и молоток, которые вы дали, — перевел дыхание полицейский.
— Какой ключ, какой молоток? Что ты мелешь? Что с тобой? Ты пьян?!
— С самого утра и капли не было во рту! А он говорит — ключ, молоток ему дали вы и приказали разобрать рельсы.
— Брехня! — прохрипело в трубке. — Снова Сокальский под меня яму роет.
— Да не Сокальский, — вспотел от напряжения полицай, — вишь ты, Бучацкий.
— Бучацкий? Какой Бучацкий?
— Володя, тот мальчишка, которого я три дня тому назад к вам привозил!
Трубка надолго умолкла. Наконец будто из погреба донеслось:
— Ты меня слышишь, родненький? — изменился в голосе Божко.
— Слышу, Иван Ефимович, слышу!
— Где он?
— Я его, вишь, замкнул на замок!
— Об этом никто не знает?
— Нет!
— Свяжи ему руки, тряпкой заткни рот, на подводу — и немедленно ко мне. И никому ни слова.
Полицай повесил трубку, снял шапку, вытер густой пот со лба.
— Ничего, вишь, не понимаю, — пробормотал рябой под нос и пошел открывать сарай.
Снял замок, толкнул ногой дверь.
— Выходи! — крикнул.
Но из темноты никто не выходил и не отзывался.
— Выходи, говорю тебе! — опять окликнул полицай.
И снова молчание.
Полицай включил фонарик, вошел в сарай, осмотрел все углы и остолбенел. На полу валялся замасленный брезентовый плащ, куски битого стекла от разбитого под самым потолком оконца. Рябой поднялся на цыпочки.
— Да здесь же и кот не пролезет! Как же он смог? — испуганно прошептал.
С неба сквозь разбитое окно полицаю игриво подморгнула звезда, словно издевалась над ним…
Вышел на улицу, снял карабин с плеча и трижды выстрелил вверх.
«Что же я скажу следователю?» — мучился рябой, направляясь в помещение полиции.
А в тесной накуренной комнате жалобно надрывался телефон.
Полицай подошел и как-то нехотя снял трубку.
— Ольшаница, Ольшаница! — кто-то кричал безнадежно.
— Я слушаю! — ответил рябой.
— Это Ольшаницкая кустовая полиция?
— Ольшаницкая, Ольшаницкая!
— Передаю приказ: с сегодняшнего дня объявлена эвакуация всех учреждений, полиции тоже. Направление движения на Таращу. Красные стремительным штурмом захватили Белую Церковь и идут на Ракитное.
Рябой побледнел. Ударил трубкой о стену и бросился к двери.
Теперь ему было не до Володи…
ВРЕМЯ РАСПЛАТЫ НАСТАЛО
— Н-но, гнедые! Н-но, родненькие!.. — нетерпеливо дергая вожжами, размахивает кнутом дородный мужчина.
А в ответ мягкий перестук комьев снега о днище саней.
Мелькают вдоль дороги запорошенные снегом деревья.
Вся земля вокруг занесена снегом — изрытая, ископанная, металлом испорченная, огнем сожженная…
В синем небе, отливая прозрачным светом, повисла над Ольшаницей луна.
Сильный порыв ветра, с боку налетевший на сани, бросил в лицо большую охапку снега. И снова приглушенное:
