Портить сливками его не хотелось.
«Хозяин бывает здесь не часто, но офисное хозяйство налажено», — подумала Татьяна, отхлебывая кофе.
Столбов пил свой напиток, похоже, зеленый чай.
— Вы не любите кофе? — спросила Таня.
— Люблю, но не вечером.
Настало время возвращаться к интервью, тем более прошло больше половины отведенного времени.
— Михаил Викторович, расскажите о себе.
— Что именно?
— О вашем жизненном пути. Где родились, учились, служили, женились.
Вопрос был простой, стандартный, нейтральный.
— Все просто, — с заминкой ответил Столбов. — Здесь родился, здесь живу и работаю.
— А подробней.
— Вас интересует биография? Пожалуйста, буклет нашего холдинга, третья страница.
— Спасибо, — сказала Таня, принимая протянутый буклет.
Быстро пролистала: хорошо сделан, соблюден баланс между фотками и текстом и много полезной информации. Что же касается третьей страницы, да, биография Столбова там была. Но столько же, сколько было в Инете. Белые пятна так и остались белыми пятнами.
Кстати, откуда здесь свиноферма и поля? Вроде бы Столбов занимается лесом. Татьяна так и спросила вслух.
— Да и лесом, и сельским хозяйством. Есть свиноводческий комплекс и связанные с ним предприятия. А чем еще можно заниматься в наших краях? Нефтегаз не добывается, аренда за прокачку по территории — монополизирована.
«Еще мог бы сказать про „Новый Северный станкозавод“ — как раз появился в прошлом году на базе прежнего банкрота», — подумала Таня. Но эту тему она еще изучила недостаточно.
— Лесхозов по России немало. Тем более агропромышленных предприятий. Но… — Татьяна замялась, подбирая формулировку. Время утекало, приходилось брать быка за рога. — Но такая экономика редко дает местной территории более-менее приемлемую жизнь. Лесное хозяйство до кризиса процветало, а сейчас канючит преференции у местных властей. Сельское хозяйство и до кризиса просило дотаций. Между тем не знаю, как весь Зимовецкий район, но райцентр живет так, будто получает нефтяную или газовую ренту. И, кстати, у руководителей предприятий вашего профиля редко есть свободные средства для спонсорской деятельности. Ведь вы вряд ли ограничиваетесь поддержкой реабилитации алкоголиков?
— Деньги, если нужно, находятся всегда, — отстраненно ответил Столбов, прихлебывая чай. — Что же касается качества городской жизни, то проведите комплексное исследование, или как это зовется на вашем сленге. Тогда и поймете, можно ли прилично жить без нефтегаза.
— Дело в том, что у меня хватает времени только на экспресс-анализ. Но даже небольшой срез дал интересный результат, — сказала Татьяна, применив профессионально-проникновенную улыбку. — Результат же таков — я минимум два раза услышала, что «когда здесь появился Столбов, все изменилось».
— Кто сказал?
Таня про себя продолжила вопрос собеседника уже ставшими классическими словами Гаранта: «Имена пароли, явки».
— Сначала директор центра «Надежда», а потом, как я поняла, это был бывший вор в законе, оставивший свои преступные наклонности.
— С Борисом Борисовичем понятно. Вор, безусловно, достоверный источник, — сказано было с легким сарказмом. — Но я не знаю, как ответить на ваш вопрос…
— Но вот, говорят, вы появились, и все изменилось…
— Я вернулся в родные края — надо когда-нибудь возвращаться. Земляков я знаю, люди здесь честные и работящие. В большинстве. Все, что я сделал, — позволил людям честно работать.
— И все?
— И все. А вы считаете, что человеку должно хотеться что-то еще, кроме как кормить семью? Или если человеку не найти среднемосковскую зарплату, он должен бездельничать и воровать?
Минутная пауза. Татьяна допила кофе — остывший он был еще вкуснее, чем горячий. «Кстати, секретарша не халтурит, и явно не за московскую зарплату», — подумала она.
— Спорить с вами не собираюсь, но и согласиться не просто. Работящих людей в России достаточно, но иногда они от безденежья выходят на рельсы. Здесь же, как будто и не у нас…
Реплика Тани не являлась вопросом, поэтому Столбов промолчал.
— А еще после вчерашнего посещения отделения милиции у меня возникло ощущение, что в Зимовце отлажена система не только социальной реабилитации алкоголиков, но и преступников. И вы имеете к этому какое-то отношение?
— Какое? Кто вам сказал? — искренне удивился Столбов.
«Не повторять же, что вор?» — подумала Татьяна и промолчала.
Между тем хозяин кабинета посмотрел на часы, и это уже не был жест неприличия.
— Спасибо вам за ваши ответы, хотя не могу сказать, что вопросов у меня не осталось.
— И вам спасибо, что приехали. А то, кажется, будто критические статьи журналисты пишут, не выходя из редакции. Или врут сами, или им приносят то, что называется «рыбой». Я правильно сказал?
Татьяна промолчала. Соглашаться не хотелось, спорить было бы нечестно.
— Что же касается ваших вопросов, то исследуйте город. Секретных центров и баз здесь нет, двери открыты. Разве что вас не пустят в местное отделение ФСБ, но я могу позвонить Ивану Леонидовичу…
— Спасибо, но в Зимовце меня интересуете именно вы…
— Можете съездить на мои предприятия — разрешаю. У меня секретов нет. Если соберетесь в лесхоз, смените обувь — там еще снег.
Столбов говорил, вставая из-за стола. Действительно, время подошло к концу.
— Спасибо. Думаю, что воспользуюсь приглашением, — ответила Таня.
Итак, беседа со Столбовым состоялась и ничего не прояснила. Как профессионал, совершивший путешествие с определенной целью, в нашем случае ради репортажа, Татьяна понимала, что ничего не добилась. Больше того, если вчера днем, после посещения центра «Надежда», еще была какая-то ясность, то сегодня мир опять перевернулся: происходило то, что не должно было происходить.
Татьяна на миг представила, как будет говорить с Сашкой и Артуром в редакции. «И что там — ваххабиты, секта или твоя теория крутого нарколога?» — «Честно говоря, мальчики, не то, не то и не другое. Профессиональный нарколог, разработавший уникальную систему адаптации алкоголиков, благодаря уникальной благоприятной социальной среде» — «А кто эту среду создал, для чего и на какие баблосы?»
Таня понимала: если она уедет из Зимовца, то не ответит на последний вопрос.
На обратном пути заехала в РОВД, поговорила с начальником. Дядька был приветливый, явно получил санкцию от Столбова. Но отвечал он коротко, без подробностей. К примеру, на вопрос о тревожных кнопках ответил кратко: «Помог Фонд поддержки общественной безопасности». На вопрос о вчерашней беседе с задержанным ответил: бывшие уголовники, вставшие на путь исправления, всегда рады дать совет молодежи. Когда же Татьяна спросила про «эскадрон», Андреич изумился: о чем вы?! Так искренне изумился — хитринку еле-еле разглядишь.
К тому же если Столбов дал ей один буклетик, то Андреич с каждым ответом нагружал ее различными печатными артефактами: старым номером местной газеты «Щит Закона», листами районной и областной статистики, брошюрой, посвященной скольки-то летию областного УВД. Одним словом, бумажным мусором, который надо изрядно перелопатить, чтобы найти какую-нибудь информационную ценность.
Именно эту макулатуру Татьяна сейчас и просматривала. Посмотрела районную статистику, связанную с алкогольной преступностью — несанкционированной продажей спиртного, а также преступлений, совершенных в состоянии опьянения. Не удивилась, когда Зимовецкий район по процентам оказался в
