лейтенант.
Так вот и доехали до Цапельки. Действительно, у моста творилась работа, не совсем понятная старожилам, — вроде в позапрошлом году чинили. Уже были выставлены ограничительные значки, выкопан ров, стояли фургон и грузовик-«бычок».
Рабочие в ярких новеньких спецовках приветливо помахали ментам рукой. Один мгновенно взял мобилу, что-то сказал.
— Привет, служилые, — бодро сказал пожилой бригадир, лишенный малейших психологических признаков человека, обреченного судьбой на дорожную работу.
— Тут начальство просило нас ваши документы посмотреть, — попросил лейтенант.
— Ну и начальство у вас, ребятки, — вздохнул пожилой бодрячок с двумя заметными шрамами на лице. — Глядишь, завтра заставят сантехников шмонать. Смотрите, все в порядке, областное ДРСУ.
Бумажку, правда, не давал, держал в руках. Бумажка же была под стать униформе и технике: свеженькая, не помятая.
Лейтенант решил, было ее попросить, как запищала рация.
— Вы где сейчас? — не то что спросил, крикнул майор.
— В Цапельке, исполняем ваше распоряжение по проверке документов дорожно-ремонтной бригады.
Летеха хотел добавить «И видим эту бригаду в нашем районе первый раз», но майор чуть ли не заорал:
— Хватит дурью маяться! Быстро возвращайтесь! Нечего вам тут околачиваться!
— Товарищ майор…
Майор не слушал и не слышал. Он орал с натугой, как мамаша, требующая, чтобы малыш отошел от открытого люка, будто старающаяся оттащить его силой своего голоса. А еще казалось, будто передает чужие слова. Чужой приказ.
Ремонтники подошли к ментам, встали полукольцом:
— Правда, служивые, не мешайте нам. Вот и начальство просит.
Лейтенант махнул рукой. «Козелок» развернулся, покатил обратно в поселок, в гору. Отъехал метров на триста, к повороту на соседнее село Федоровку. Туда, собственно, менты и направлялись — составлять протокол по факту кражи петуха вчерашним вечером.
Сержант уже был готов свернуть, лейтенант его остановил:
— Погоди. Дай с начальством поговорю. Маразм какой-то: то проверяй, то не проверяй. Сейчас наберу и спрошу.
Взялся за рацию, но набрать не решился. Так и сидел с рацией в руках.
— А это что за пикет? — спросил сержант Иванов.
Группу для выездных встреч составляли четыре автомобиля: машина председателя местного отделения партии — она ехала впереди, машина самого Столбова — в ней также ехала Татьяна, микроавтобус с журналистами и машина охраны. Охрана своя: хотя Столбов все еще считался полпредом, в предвыборных поездках ФСО его не берегла.
— На Станке будет минимум человек пятьсот, — говорила Татьяна, спонтанно освоившая профессию менеджера по встречам. — Наш районный председатель говорит: районная администрация сначала запретила, но профком настоял. Испугался, что коллектив в свободный профсоюз перейдет. Так что там и работяги будут, и народ из поселка подтянется…
— Прикольно поселок называется — Цапелька, в Псковской области есть такой же, — заметил шофер, взглянув на указатель.
Сразу же сбавил скорость до 60. Установка Столбова была жесткой: правила соблюдать все и в населенные пункты въезжать именно на 60, а не гасить скорость за указателем.
И тут же у Татьяны звякнула «пожарная мобила» — канал, который полагалось держать свободным на совсем уж экстраординарные случаи.
— Это Макс. На наш форум вышла Светлана Николаева из Цапельки, вы ее будете скоро проезжать. Говорит: признаки засады, за поселком, на мосту через речку. Позвонила ментам, но им не верит. Я ей сам позвонил — судя по голосу, баба вменяемая. Посмотрел спутниковое фото: действительно, какая-то техника стоит и место самое подходящее для засады.
— Рекомендация?
— В поселке есть отворот на соседнее село. Туда свернуть, а на мост послать охрану, пусть выяснит.
— Спасибо.
Примерно половину разговора мобила Татьяны была включена на громкую связь, и Столбов слышал.
— Пусть даст телефон бабенки. Сам разберусь, баламутство или всерьез. Нельзя опаздывать, когда народ уже собрался.
— Времени нет выяснять, — спокойно сказала Татьяна. — Мы уже в Цапельке, поворот прямо сейчас будет.
И тут, прямо на повороте, они увидели женщину с большим листом картона в руках. На листе большими красными буквами было написано: «250 метров — засада. Мост заминирован».
— Несанкционированный пикет, — удивленно констатировал сержант. — Предупредить надо гражданку. А нет — так задержать.
— Погодь, — ответил лейтенант. — Ее и без нас задержать хотят.
Вряд ли подозрительные рабочие у моста смогли прочитать надпись на плакате, но дамочка с плакатом показалась им подозрительной. Двое ремонтников двинулись к ней. Шли в гору, быстрым, близким к бегу поставленным шагом, которым можно пройти хоть тридцать верст с полной боевой выкладкой.
Ремонтники не прошли и трети пути, как их начальство сообразило: зачем двигать пехом, если техника есть? А может, и время поджимало, нельзя было терять даже минуту. От моста отъехал «бычок», потянулся в гору. Поравнялся с двумя ремонтниками, сбавил скорость, те, подпрыгнув и ухватившись за борта, перелетели в кузов.
У районных ментов, глядевших на такую показательную акробатику, чуть фуражки не свалились в осеннюю придорожную канаву. И тут же они догадались о причине ускорения: ясно слышался рев приближающейся колонны.
Один из парней в блестящей униформе дорожного работяги поднялся на бортик и с пятидесяти шагов заорал:
— Ушла, сука! Быстро! — И, чтобы все было серьезно, показал короткий автомат.
— Бля… — тихо сказал сержант Иванов. — Все правда про этого Столбова. Иначе бы не стали…
Лейтенант выхватил табельное оружие.
— Стой! Стой, стрелять буду! — И поднял руку с пистолетом.
Даже выстрелил. Конечно, вверх. Только один раз. После чего повалился, сбитый автоматный очередью. Его растерявшийся напарник не сразу сообразил, что автоматы бывают с глушителем.
Женщина с плакатом перескочила канаву и очень благоразумно спряталась за кустом. Из проезжающего кортежа Столбова разглядели батальную сцену и все поняли. Поэтому четыре машины ускорились и одна за другой лихо свернули, уйдя на узкую проселочную дорогу.
Из кузова «бычка», уже не таясь, — сорвалась засада! — палили из автоматов вслед уходящим машинам. Если и зацепили, то не остановили.
Сержант Иванов видел, как снизу, от моста несется еще одна машина-внедорожник, но не сомневался: кортеж Столбова оторвется. Опасность была только от «бычка» — он тоже направился к перекрестку. Автоматчики прекратили огонь, и сержант понял почему: они встали в кузове с гранатометами в руках.
«Восемь домов, а там — чистое поле, — отстраненно думал сержант, бывавший в командировках на Кавказе и понимавший такие нюансы, — если мастаки, то не промажут».
Так он думал. А ноги уже внесли его в кабину ворчавшего старенького «козелка». Потом вдавили газ.
