расхристанная Юленька. Была она порядком навеселе, и, глядя на её опухшую физиономию, Горислав Борисович удивился, что мог когда-то хоть на минуту поверить, будто перед ним абитуриентка. Да у неё штукатурно-малярная путяга на морде отштукатурена!
– Вы чево тут зараспоряжались? – вопросила Юленька. – Это моя квартира. У меня, между прочим, вперёд заплачено. По август включительно.
– Ты где аттестат купила, студентка? – спросил майор.
– Где хотела, там и купила. Захочу – и диплом куплю. Кандидатский. Кандидат наук – и тот над задачей пла-а-а-чет!..
– Сейчас заплачешь. Ты хоть знаешь, что тебе за фальшивые документы грозит?
– Представления не имею.
– А зря. Незнание закона от ответственности не освобождает.
– Ой-ой, я уже испугалась. Я девушка молодая, неопытная, всего боюсь.
– Правильно боишься. Между прочим, хозяин ваш уже собирается, хотя ему-то ничего не грозит, всё на вас оформлено.
– И мне ничего не грозит. Несчастная девушка, провалила экзамены в унисервитет. Хотела менежером быть, а мечта жизни обломилась. Но весь август я тут в своём праве.
– Ни хрена ты не вправе. Сейчас в отделение поедешь для выяснения личности.
– Чево выяснять-то? У меня паспорт при себе.
– Аттестат фальшивый, значит, и паспорт под сомнением. Вот и будем проверять. А ты пока в обезьяннике посидишь. Без санкции прокурора – сорок восемь часов.
– Ну ты волчара! – протянула Юленька.
– А ты ещё поругайся, я и обидеться могу.
Юленька, не ответив, выбрала в пепельнице бычок, закурила и, выпустив в потолок струю дыма, вышла из кухни.
– Элька, хорош дрыхнуть! – донёсся из комнаты её голос. – Конец лафе, менты пришли.
Сложнее всего оказалось разбудить Эльку, которую в своё время представляли Гориславу Борисовичу как Эмму. В конце концов, пусть и не через пять минут, обе девицы оделись и собрали своё шмотьё. Всё это время Тимурчик едва ли не пританцовывал, всем видом показывая, что он-то уже давно готов.
– Ключи! – напомнил майор. Презрительно фыркнув, девицы выложили на кухонный стол комплекты ключей, некогда выданные Гориславом Борисовичем.
– Ты – тоже, – майор взглянул на Тимурчика.
– Ключей было две пары, – огрызнулась Юленька.
– Ну?..
Картинно вздохнув, Тимурчик вытащил из барсетки связку ключей, снял с брелока те два, что от квартиры Горислава Борисовича, и положил перед майором.
– Я их за свои деньги заказывал.
– Нечего заказывать ключи от чужой квартиры, – напутствовал майор. – Теперь можете идти.
Дверь захлопнулась.
– А Зойка-то смылась ещё прежде, чем легавые пришли, – донёсся с лестницы Юленькин фальцет. – Вот нюх у суки!..
– Зря вы их отпустили, товарищ майор, – подал голос один из милиционеров.
– А что я мог сделать? Против них нет ничего серьёзного. Обвинение по таким статьям предъявлять – тот ещё геморрой, а отделается он штрафом. Так на штраф он плевать хотел. Вот и остаётся – на испуг брать. Не героин же ему, в самом деле, подбрасывать… не мои это методы.
Милиционер промолчал, хотя по виду его можно было заключить, что в последнем майорском утверждении он сомневается.
– А если бы он не испугался, что тогда? – спросил Горислав Борисович.
– Так ведь испугался… У этих типов шакалья психология, на закон им наплевать, сами они на любую пакость готовы и поэтому страшно боятся, как бы с ними такой же пакости не сделали. По себе других меряют.
Майор встал, распахнул окно.
– Пусть немного проветрится… Представляю, что в комнате делается. Кстати, ребята, вы можете идти. Доложите вашему лейтенанту, что всё прошло гладко и помощь больше не требуется.
Милиционеры, послушно игравшие роль немых статистов, козырнули и ушли.
Майор намочил тряпку, протёр стол, высыпал в мусорное ведро окурки. Пепельницы у Горислава Борисовича не было, под окурки абитуриенточки приспособили суповую тарелку. Тарелку майор сунул в раковину, где и без того было полно грязной посуды. Всё это время Горислав Борисович безвольно сидел на табуретке и лишь мельком подумал, что тарелку потом надо будет выбросить.
Наведя на столе подобие чистоты, майор уселся напротив Горислава Борисовича.
– Не понимаю… Пускай эти девки законченные шлюхи, но неужели им было приятно жить в таком свинарнике? Вам не позавидуешь, уборки после них на неделю.
– Спасибо вам, – тихо сказал Горислав Борисович. Как всегда после нервного напряжения на него навалилась усталость, апатия… хотелось остаться одному, прилечь, но он знал, что в постель, стоящую в соседней комнате, лечь он не сможет ни при каких условиях. – Даже не знаю, как вас благодарить…
– Отблагодарить меня не трудно, – улыбнулся майор, – мне ведь тоже нужна ваша помощь. Кстати, а почему вы перестали появляться в магазине «Искатель»? Вас там до сих пор помнят.
– Монетки кончились, – задохнувшись от недоброго предчувствия, произнёс Горислав Борисович. – Я ведь не коллекционер, пока были монеты, что в детстве собирал, так я их и сбывал понемножку, когда с деньгами трудно становилось.
– Хорошая у вас, однако, коллекция в детстве была. Это же серебро.
– Вы знаете, в пятидесятые годы на такие вещи никто внимания не обращал. У нас во дворе мальчишки царскими рублями в орлянку играли.
– Понятно… Но вот что удивительно: мальчишеская коллекция – и ни одной монеты двух последних царствований. А ведь это – самые простые монетки, они даже у меня в мальчишестве были.
– Я откуда знаю? – с долей раздражения ответил Горислав Борисович. – Потому, наверное, и не сохранились, что ценности не представляли. Раздарил кому-нибудь. Двугривенные Николая Второго – это же не серебро, а так – трёхсотая проба.
– А говорили – не разбираетесь… – протянул майор. – И всё-таки, любопытная у вас была коллекция. За десять лет вы продали больше двух с половиной тысяч серебряных монет. Вот такой мешок! Не многовато ли для детской коллекции?
– Послушайте, – внезапно охрипшим голосом сказал Горислав Борисович, – что вам за дело до старых историй? Если вы следите за мной, если я… этот… фигурант, то вы должны знать, что я уже много лет не продал ни одной монетки. Их у меня больше нет. Ни одной. Хотите – обыскивайте квартиру, я разрешаю.
– А вы знаете, какое у вас было прозвище среди завсегдатаев магазина? Кладовщик! Люди были уверены, что вы нашли серебряный клад середины девятнадцатого века и понемногу сбываете монеты. Вас не трогали просто потому, что среди ваших сокровищ не было ни одной сколько-нибудь ценной монетки. Только не торопитесь признаваться, будто выкопали на огороде горшок с серебром. Опять неловкость получится. Знаете, в педагогике бытовал такой приём: учительская провокация. Он и теперь встречается, хотя считается крайне непедагогичным. Взрослый человек, учитель, провоцирует ребёнка на откровенное враньё, а потом торжественно уличает его. Выглядит это не слишком красиво, но ведь мы с вами не в школе, и я не педагог. Просто я до смерти не люблю фраз типа: «Нам всё известно, запираться бесполезно». Нам известно далеко не всё, хотя запираться и в самом деле бесполезно. А чтобы вы это усвоили, я устроил небольшую педагогическую провокацию. До целковиков, которые давно осели по частным коллекциям, мне нет дела, я хотел поговорить о ваших соседях.
– Соседи как соседи. Я их почти не знаю. Ну, пожаловались на шум… Так на их месте я бы тоже жаловался.
– Люди, которые живут за стенкой, меня тоже не интересуют. Я хотел поговорить о ваших деревенских соседях, о семье Савостиных.
