— Есть такой анекдот, — сказала Ирка. — «Пропала злая собака. Нашедшему — царствие небесное».
Я даже не улыбнулась.
— Может, это не наша? — Мне хотелось надеяться на лучшее.
— Как же, не наша! — тоже помрачнев, сказала Ирка. — Думаешь, часто теряются служебные собаки?
— Не знаю, мой Томка, даром что неуч, еще ни разу не терялся дольше, чем от обеда до ужина. А ведь эта Карменсита не простая собака. Чему только ее учили?
— Уж точно не спортивному ориентированию, — согласилась Ирка.
Совесть нас все-таки мучила. В молчании мы проехали к Центральному рынку и прилепили несколько наших бумажек на специальную доску объявлений: оттуда уже скалились злобно и нагло физиономии торговцев, допустивших обсчет и обвес покупателей. Благодаря наличию в кадре апельсинов Монтик органично влился в компанию.
На закрытые стенды с объявлениями о купле-продаже недвижимости поместить нашу листовку оказалось непросто. Застекленная верхняя рама, удерживаемая амбарным замком, не откидывалась, поэтому могучая Ирка приподняла ее, сколько позволял замок, а я тонкой рейкой просунула в образовавшуюся щель намазанное клеем объявление. Бумага скомкалась, и сморщенный Монтик на снимке приобрел пугающий вид.
На расклейку десятка листовок ушел целый час, причем нас с Иркой едва не избили представители городской службы, монополизировавшей расклейку концертных афиш. Пришлось объяснять, что наш Монтик не является звездой эстрады, концертов не дает, и мы не столько призываем горожан собраться для встречи с ним, сколько просим сообщить, где бы мы сами могли его повстречать. Наши оппоненты подобрели и посоветовали обратиться за помощью к сотрудникам фирмы «Хер-балалайф».
— Разве они еще не загнулись? — удивилась Ирка. — Мне казалось, что все эти «спроси-меня-как» и представители канадских компаний уже вымерли как вид.
— Да что ты! — не согласилась я. — Только на прошлой неделе один такой прыщавый «канадец» вломился в наш дамский туалет.
— Нездоровый подход.
— Наоборот, в смысле бизнеса — очень здоровый, рекомендую. Если бы наши девицы ходили в туалет с кошельками, он мог бы не выпускать их из кабинок без покупок.
— И не впускать, — сообразила Ирка. Она задумчиво почесала переносицу. Глядишь, откроет для себя новые горизонты!
Мы зашли в ближайший хер-балалайфовский офис. Средних лет дама с постным и одновременно восторженным выражением лица комсомолки-доброволки встретила нас в меру сердечно, мне предложила приобрести чудодейственное средство для потолстения, а Ирке — то же самое средство, но для похудения. Мы вежливо отказались и за умеренную плату договорились с энергичной дамой о том, что расклейщики объявлений «Хер-балалайфа» размажут по столбам и заборам полсотни листовок с Монтиком.
Оставшиеся прокламации я пристроила, позвонив в штаб одного знакомого кандидата в депутаты: ребята обещали раскидать наши листовки вместе со своими по почтовым ящикам горожан.
— Хорошая фактура, — завистливо сказало доверенное лицо кандидата, сравнивая нашу листовку со своей.
Кандидат, физиономия которого на листовке была обрезана на квадрат по середине лба, третьему подбородку и бульдожьим щекам, в сравнении с Монте явно проигрывал.
— На выборах горожане будут искать в списках Монтика, — сказала я Ирке.
— Пусть ищут, — угрюмо отозвалась подруга. — Может, кто-нибудь и найдет…
На работу я заглянула ближе к обеду, и как раз вовремя: коллеги из пресс-службы ГУВД кое-что нарыли.
Приняв телефонограмму, я перезвонила на сотовый Ирке и глубоко задумалась.
Полковник Лапокосов получил интересующее его сообщение несколько раньше. Поскольку ни раздражения, ни нетерпения он не скрывал, капитан Сидоров, докладывая, подбирал выражения очень осторожно:
— Нашли.
— И? — На более пространные реплики нервничающий полковник не был способен.
— Поздно.
— Что?
— Они улетели. Оба.
— Когда?
— Утром.
— Куда?
— В Ларнаку.
— Куда-куда?
— На Кипр.
— Как?
— Так, — соблюдая рифму и темпоритм, ответил Сидоров. — Ой! Виноват! Самолетом.
Полковник немного помолчал, опасно багровея. Лейтенант Филимонов осторожно попятился к двери, уходя с линии огня.
— Первое: заказать два билета на ближайший рейс в Ларнаку. Второе: дом и контору Никонова- Беримора обыскать сверху донизу. Искать бумаги, фотоснимки и пленки, дискеты, кассеты… эти, как их… — Он раздраженно пошевелил пальцами.
— Лазерные диски, мини-диски, пленки для стриммера, — зачастил Филимонов.
— И все это принести мне! — оборвал подчиненного полковник.
С самолетом возникли проблемы: выяснилось, что из екатеринодарского аэропорта можно улететь на Кипр только в воскресенье. Из Новороссийского морского порта можно отбыть в Лимассол на пассажирском судне «Вера», но только в пятницу, что полковника никак не устраивало, кроме того, на круиз по Черному и Средиземному морям у сыщиков не было времени. Зато из соседнего Ростова можно было отбыть в Ларнаку во вторник утром. Скрепя сердце полковник Лапокосов принял последний вариант.
Быть собакой — удовольствие маленькое. Что такое собачья жизнь, Дон прочувствовал на себе. Он лежал на ковре в каюте Тил, всячески отдаляя момент неизбежного перевода на ночевку в зверинец.
— Кошка рыжая в полоску, толстая до безобразия: когда сходит по ступенькам, плюхается на живот. — Дон рассказывал о своих соседях по зверинцу.
— На чей живот? — зевнув, спросила Тил.
— На свой собственный! — рявкнул Дон.
Ему было страшно обидно наблюдать, как Тил до упаду веселится и проматывает «деньги на расходы», пока он мучается в обществе жирных рыжих кошек.
— Слушай, можно я тут останусь? — с робкой надеждой спросил Дон.
— Ни за что! — решительно возразила Тил. — Продолжай, мне очень интересно. — Она снова зевнула.
— Про попугая я тебе уже говорил — это тот, который ругается так, что канарейки краснеют…
— Дальше?
— Дальше — собака, такса. Длинная, как скамейка, лапами на уши наступает… — Дон подумал и пояснил: — На свои уши.
— Поняла, — сказала Тил.
— Есть еще поросенок ручной. Такая холеная розовая скотина в бриллиантовом ошейнике.
— Из настоящих бриллиантов? — ахнула Тил. — И почему я не поросенок!
— Кто это сказал? — невинно вопросил Дон. И немедленно получил подушкой по голове. — Укушу! — предостерег он, демонстрируя сверкающие клыки.
— Тогда будешь грызть ими кости! — пригрозила Тил. Сочувствуя Дону, она ежедневно посылала ему в зверинец огромный среднепрожаренный бифштекс. Любопытствующим было сказано, что именно такая диета позволяет породистому бирсдогу бороться со стрессами морского путешествия.
