ли он таковым на самом деле? Папа Тони перед смертью назвал своим преемником Монте, но Марио не желал уважать волю покойника. Можно не сомневаться в том, что он попытается устранить конкурента.
Монте открыл глаза и огляделся: что это и где это? Похоже на лазарет в каком-нибудь глухом закоулке Азии. Правда, пациенты в основном европейского типа. И что же это значит? Мы воюем в Корее? А кто это — мы?
Вскинув руку, он нащупал на голове бинты. Огляделся: у прочих находящихся в помещении тоже перевязки, лубки, костыли… Монте все понял и похолодел: их пытали!
— Ла Гадо, сволочь! — с ненавистью прошептал он.
Почему подручные конкурента его попросту не убили, Монте Уокер не знал. Одно ему было ясно: нужно выждать удобный момент и попытаться сбежать. Когда подвернется подходящий случай, Монте его не успустит!
День медленно, но верно перетекал в ночь в полном соответствии с больничным распорядком. Незаметно прошли ужин и ежевечерняя раздача таблеток и кефира. Обитатели палаты, осиротевшие после ухода Сани с его телевизором, лишились ежевечернего кино и вынужденно объявили досрочный отбой. Монте Уокер уснул.
— Филимонов, на укол! — вполголоса позвала медсестричка Света.
Освещение в коридоре притушили, гипсоносные граждане разбрелись по палатам. Покачивая бедрами, Света провела неловко подпрыгивающего на неосвоенных костылях нового пациента в кабинет сестры-хозяйки и ушла.
— Любопытно, — выслушав подчиненного, заметил капитан Сидоров.
— Ну! — подтвердил молодой и полный рвения лейтенант Филимонов, от полноты чувств слегка подпрыгивая на костылях.
Костыли лейтенанту нужны были не больше, чем собаке пятая нога: бутафория чистой воды или, правильнее сказать, элемент маскировки. Ведь не может же совершенно здоровый двадцатипятилетний мужик лежать в травматологии, не будучи частично в гипсе и при костылях!
— Остынь, — велел капитан, заметив акробатические упражнения подчиненного с ортопедическим снарядом.
Сидоров почесал затылок, махнул рукой, приглашая лейтенанта садиться, пристроил листок с оперативной информацией на столе и вкусно отхлебнул из стакана. Филимонов завистливо покосился на начальника: сидит себе в ординаторской, хорошенькие медсестрички ему чаек готовят, пока лейтенант валяется на продавленной койке в шестиместной палате в компании полудесятка калечных мужиков и одной древней старухи.
— Товарищ капитан, — спросил он, — долго мне еще в этом морге лежать?
Капитан, шевеля губами, дочитал текст и гулко хлопнул ладонью по столу.
— Все, Филимонов! Снимай свой гипс! Бери ноги в руки и чеши в Контору!
— Слава богу! — не по уставу отозвался мнимый больной, поспешно стягивая с ноги гипсовый валенок.
— Значит, так, — продолжал капитан. — Первым делом пусть проверят этот списочек по картотеке.
— Монте Уокер, он же Фелиппе де Ларедо, он же Кемаль ибн Юсуф, он же Гжегош Томба, он же Анна Рейзнер, он же Анри де Сов, он же Лолита Лопес, он же Николас Пирис, он же Мари Канталь, — озабоченно забормотал Филимонов, поднеся к глазам список. — Товарищ капитан! Тут и женские имена!
— Урки, — пожав плечами, философски заметил капитан. — От них всего можно ожидать!
— Ага, — кивнул лейтенант.
— Исполняйте. — Сидоров небрежным жестом велел ему выметаться.
— Ага, — задумчиво повторил Филимонов. Он повернулся, пошел к двери, оглянулся на начальника: — А зачем руки в ноги? У них тут в регистратуре есть факс! Можно этот списочек к нам в Контору по- быстрому послать!
— Послать — это ты хорошо придумал. Действуй!
Филимонов наконец вывалился в коридор. Капитан хлебнул остывшего чаю и с легкой тоской покосился на ширмочку в углу: куда, интересно, пропала веселая медсестричка Света? Он немного посидел, предаваясь приятным воспоминаниям и машинально перетирая зубами нерастворившийся сахарный песок, извлеченный при помощи ложечки со дна чайного стакана. Хлопнула дверь, капитан очнулся, радостно сверкнул очами и тут же нахмурился: на пороге стоял лейтенант Филимонов.
— В чем дело? — недовольно спросил капитан. — Я что, непонятно скомандовал? Выполняйте!
— Уже, — радостно заявил тот, подлетая к столу. — Товарищ капитан! В самую точку! Есть такая Анна Рейзнер — мошенница со стажем, как раз в розыске. И Лолита есть, правда, без фамилии.
— Тоже мошенница? — поинтересовался капитан.
— Нет, проститутка.
— Гм? — Капитан выпятил челюсть. — Ну, урки! Умеют маскироваться!
— Лолита, наверное, все-таки другая, — помявшись, сказал лейтенант. — Проститутка — значит, баба, а наш — мужик. Я точно знаю, вместе в сортир ходили…
— Зелен ты еще, Филимонов, — укоризненно покачав головой, заметил капитан. — Жизни не знаешь. Ну и что, что не баба? Не баба, а проститутка! Только извращенная.
Глаза Сидорова мечтательно заблестели. Куда же пропала медсестричка Светочка?
— Товарищ капитан, — начал Филимонов.
— Лейтенант, — не слушая, перебил его Сидоров. — Смотайся-ка ты все-таки в Контору. Пусть они эти имена-фамилии в списках Интерпола посмотрят.
— Зачем в Контору? Тут в регистратуре есть компьютер.
— Компьютер, — с тоской сказал Сидоров, провожая глазами убегающего подчиненного. Новые методы работы ему не очень нравились. До чего техника дошла — никак этого летеху не спровадишь куда подальше! В регистратуре факс, в регистратуре компьютер. — Интересно, — пробормотал капитан, озвучивая родившееся у него подозрение. — А не в регистратуре ли Светочка?
В тоскливом одиночестве Сидоров выпил еще два стаканчика крепкого сладкого чаю.
— Товарищ капитан! — Лейтенант вломился в ординаторскую и подбежал к столу, сбив табуретку. — Точно!
— Что точно? — устало нахмурился Сидоров.
— Интерпол… картотека… М-м… — Запыхавшийся Филимонов выдавал слова через два на третье.
— Ну? Есть Монте Уокер? Во дела! — шестым чувством угадал недосказанное капитан.
Он ударил себя по коленке и на мгновение зажмурился, предвкушая какое-нибудь поощрение, а то и повышение. Шутка ли, иностранного рецидивиста выцепили, да как — случайно, дедуся какой-то по старой памяти настучал!
— За жабры гада, — хлопнув ладонью по столу, решительно приказал капитан Филимонову. — Вызывай наших. Мерзавца скрутить и перебазировать сам знаешь куда. Я ему покажу, как в российской больнице койко-место пролеживать, дармовую овсянку жрать!
Однако по причине позднего часа дальнейшие действия застопорились до утра.
От Екатеринодара до Кипра — путь неблизкий, и на остров в Средиземном море новый день по понятным причинам пришел несколько позже, чем в кубанскую степь. Впрочем, линия судьбы американского туриста Дона Салливана, одиннадцать месяцев в году работающего на правительство Соединенных Штатов в Национальном агентстве расследований, обещала в самом скором времени соединить эти отдаленные географические точки.
Сначала противным голосом запел телефон.
Восьмой час утра — не лучшее время для пробуждения человека, отчаянно кутившего всю ночь напролет. Дон нырнул головой под подушку и без усилий прикинулся спящим. Уютно сопящая рядом с ним девушка, похоже, тоже притворялась: когда телефон умолк, Дон явственно услышал ее облегченный вздох.
Спустя некоторое, судя по ощущениям Дона, весьма непродолжительное время, проведенное в
