— Кому в «Пионерский»? Могу подвезти! — заглянув в редакторскую, предложил наш водитель Саша.
— Мне! — хором воскликнули я, Наташа и Вадик.
Вспоминая только что закончившийся эфир и на все корки костеря противного Тушкана, мы дружной компанией погрузились в служебную красную «семерку» и отбыли на заслуженный отдых: ребята — до утра, а я — на целую неделю, аж до следующего вторника.
Глава 8
— Нет, ну какая же ты все-таки свинья! — заявила Ирка поутру, продолжая вчерашний разговор.
— Обыкновенная, — невозмутимо отозвалась я, осторожно пробуя горячую овсянку. — У меня даже светящихся зеленых глаз нет.
— Вот если бы у тебя еще и языка не было! — Подруга мечтательно зажмурилась и пронесла мимо рта ложку с кашей. — Тьфу, черт, ухо вымазала…
— Вот если бы у тебя не было ушей! — ехидно вставила я.
— Вчера вечером, когда я слушала, как ты разделываешь под орех ни в чем не повинного популярного артиста, мои уши едва не завяли, — не менее ехидно согласилась Ирка.
Противный жирный Тушкан неожиданно для меня оказался ее тайным любимцем, и подруга никак не могла простить мне жестокого обращения с бедным животным — это я про Тушкана.
— Хочешь варенья? — спросила я, чтобы сменить тему.
Ирка неприязненно покосилась на баночку с джемом и отвернулась. Я тихо засмеялась, надеясь, что подруга этого не видит. Ирке впервые на моей памяти пришла блажь посидеть на диете с целью похудания. Обычно она, наоборот, усиленно заботится о том, чтобы не потерять ни единого килограммчика из ста уже имеющихся, потому как ее любимый Моржик уважает корпулентных дам. Однако за неделю вынужденной малоподвижности подруга прибавила в талии аж два сантиметра и перестала помещаться в новую юбку. Расставаться с гардеробом, который она пополнила перед самыми праздниками, экономная Ирка не хотела.
— Овсянка на воде, без сахара и масла — это страшная гадость! — сочувственно сказала я, потихоньку придвигая к подруге баночку с вареньем. — Давай я тебе в кашку хоть грецких орешков насыплю? Смотри, у меня в тарелке тертый шоколад, воздушный рис, орехи, изюм, курага, варенье и взбитые сливки — очень недурственно получается!
— Еще бы! Овсянки-то там, почитай, и нет! — желчно заметила Ирка.
— Ирусик, зачем ты себя изводишь? Вернется Моржик, и ты быстро обретешь былую форму! Супружеская постель при грамотном подходе — самый лучший тренажерный зал! — горячо воскликнула я, мечтательно заводя глаза к потолку. — Кстати говоря, муженек твой наверняка тоже чуток раздобреет, у него в больнице вообще строгий постельный режим, ты-то хоть как-то двигаешься. А юбка твоя дорогая пока полежит в шкафу, все равно она ни по цвету, ни по стилю не сочетается с гипсом…
— Уговорила! — Ирка потянулась и двумя руками придвинула к себе мою тарелку, в которой под наслоениями вкусных добавок овсянка просматривалась с большим трудом.
— Это мой завтрак! — возмутилась я.
— Ты себе еще насыплешь, у тебя нет проблем с передвижением по кухне. — Ирка сладострастно облизнула измазанную вареньем ложку.
Я покорно взяла мисочку с водянистой склизкой кашей «без всего» и путем добавления нужных ингредиентов довела несъедобное блюдо до кондиции. Размешала все в однородную массу и в пятый раз за утро посмотрела на часы, для чего мне пришлось подняться с табурета и сделать три шага к кухонной «стенке». Там, между фарфоровыми мухоморчиками с пряностями, стоит керамический слон с вмонтированными в его отвисшее пузо часами. Блаженно-идиотическая улыбка, прорезающая слоновью морду от одного развесистого уха до другого, полностью оправдывает мнение о том, что счастливые часов не наблюдают: чтобы увидеть собственный хронометр, глиняный Дамбо должен был бы переместить свои глаза на кончик хобота.
— Девять часов тридцать семь минут, — увидев мое движение в сторону слоновьей грибной поляны, сообщила Ирка, сидящая к часам поближе. — Рабочий день уже начался. Доешь кашу — и можешь идти к телефону.
Я проснулась в восьмом часу и с тех пор ждала момента, когда будет «прилично» позвонить в «Вале». Мне не терпелось узнать результаты анализа волоска, накануне отправленного Витей в столичный институт, но я все-таки дотянула до десяти, хотя для этого мне пришлось приложить немало усилий. В основном жевательно-глотательных: я съела кашу-малашу, запила ее двумя стаканами чая с тремя плюшками и таким образом максимально растянула завтрак.
Дозвониться до «Вале» удалось только с шестой попытки, уже около одиннадцати часов.
— Витька, вы чем там занимаетесь, массово скальпируете население? — закричала я в трубку, невоспитанно опустив слова приветствия. — Я звоню, звоню, а у вас телефон все занят и занят! Народ записывается к вам в очередь на прием?
— Нет, это я в Интернете сидел, — честно признался Витя. — Тихо, не рычи! Я для тебя же старался, электронную почту проверял!
— Есть результат?!
— Есть. Тебе как, с подробностями или можно изложить в общих чертах?
— Лучше, конечно, с подробностями!
— С подробностями не смогу, — огорчился Витя. — Тут полно всяких формул и таких значков, как в таблице Менделеева, а я в этом не силен. Давай я тебе только заключение прочитаю?
— Ну, давай заключение, — согласилась я. — Мне таблица Менделеева тоже не родная!
Витя откашлялся и зачитал мне резюме, из которого следовало, что Валентина Мафусаиловна Крякина, тридцати лет от роду, давно и безнадежно больна сахарным диабетом в инсулинозависимой форме, в связи с чем лаборант, производивший анализ, позволил себя выразить некоторое удивление. Мол, какого лешего эта дамочка жаждет диагностировать у себя назревающие неведомые болезни? Ей что, имеющегося диабета мало?! А если без эмоций, то у гражданки в скором будущем ожидаются проблемы с желудочно- кишечным трактом и репродуктивными органами, а также со зрением — но это как раз вследствие диабета…
— Сахарный диабет! — повторила я.
— Тебе этого довольно? — спросил Витя, переставая шуршать невидимой мне бумажкой.
— Думаю, да!
— Тогда с тебя причитается! — быстро сказал Витя. — Между прочим, наша собачка уже беременна! Ждем как минимум тройню!
— Разберемся, — пообещала я.
— Я слышала, у волоска нашли сахарный диабет? — уточнила Ирка.
— Не у волоска, а у его хозяйки, Валентины Мафусаиловны Крякиной, — поправила я, вновь снимая трубку и набирая номер своего рабочего телефона.
— Ты даже знаешь, как ее зовут?! — изумилась подружка. — Откуда? Неужели имя было выгравировано на волосине?
— Ты спятила? — я покрутила трубкой у виска. — Это условное имя! Я его придумала только для того, чтобы заполнить формуляр… Алло! Наташа, это ты? Это Лена. Скажи, пожа…
— Ты почему не на работе?! — не дослушав, закричала на меня обычно вежливая и спокойная коллега.
— У меня отгулы…
— У тебя отгулы, а у нас геморрой! — зарычала трубка голосом Вадика.
Я поняла, что он схватил параллельный телефон.
— Могу посоветовать хорошего проктолога, — хладнокровно сказала я. — Помнишь, мы снимали с тобой сюжет в клинике «Проктолайн»?
