— Я. А кто это?
Голос в трубке звучал тихо и таинственно. Он показался мне незнакомым. Я даже не смогла понять, кто со мной говорит, мужчина или женщина.
— Я к вам с поручением от Екатерины Максимовны, — произнес голос, оставив без внимания мой вопрос.
— От бабули?! — я вскрикнула, но сразу же прикрыла рот ладошкой, чтобы не услышали домашние, и тоже зашептала:
— Что случилось? Говорите, я слушаю!
«Слушаю» — это еще было слабо сказано! Я не просто слушала, я вся обратилась во внимание, чтобы уловить каждый звук, каждую свистящую согласную таинственного шепота. Немного мешал внутренний голос, который отчетливо злорадно забормотал: «Значит, фантазия разыгралась? Значит, мерещатся тайны? Ха! А вот и не фантазия! И не мерещатся, не мерещатся!». Я так поняла, что данным несвязным текстом внутренний голос хотел похвалить за проницательность меня и укорить за недоверчивость Трошкину. Очевидно, чутье меня не подвело: я правильно распознала запах тайны, которым от журнала бабы Раи тянуло почти так же крепко, как от почившей сайры соответствующим душком.
— Это не телефонный разговор, — хриплый шепот подтвердил мою догадку. — Нам надо встретиться. Срочно!
— Я как раз собиралась пойти погулять! — сообщила я, демонстрируя полную готовность срочно встречаться и плотно общаться. — Вы сейчас где? Можем встретиться через десять минут у гастронома «Роза ветров». Идет?
— Да. Но никому ни слова! Вопрос жизни и смерти.
— Понятно, — соврала я.
На самом деле я совершенно не понимала, что происходит, но не собиралась никому ничего говорить. Да и с кем мне было делиться секретами? Ясно было, что мамулю новой тайной нагружать не следует, ей для быстро прогрессирующего помешательства с лихвой хватает давешнего пропавшего трупа. А Трошкина, приди я к ней посекретничать, скорее всего, снова поставит мне обидный диагноз: «Обострение хронически больной фантазии на фоне зимнего авитаминоза и сексуальной дисгармонии»!
— А ну их всех! — залихватски предложил внутренний голос. — Обойдемся без помощничков. Бабуля не зря своего посыльного направила именно к тебе и в строгой тайне. Старые люди — они мудрые, знают, что делают!
В другое время я бы поспорила с этим утверждением, припомнив все известные мне случаи из бабулиной жизни, которые она самокритично классифицирует как ошибки молодости, зрелости и старости. Однако в тот момент бабулино доверие вкупе с комплиментами внутреннего голоса вскружили мне голову. Я чувствовала, что в силах самостоятельно расколоть любую тайну голыми руками, даже без молотка для отбивания мяса.
— Суперменша! Никитища! Человечица-Паучица! — неумеренно захваливал меня внутренний.
Отравленная сладким ядом лести и преисполненная опасного самодовольства, я тихо повесила трубку и почти бесшумно испарилась из квартиры.
Глава 12
— Я! Щас! Лопну! — орал Жека, стоя на скамейке и тяжело подпрыгивая в такт своим словам.
Он очень сожалел об отсутствии поблизости беличьего колеса подходящих размеров. Еще больше он сожалел об отсутствии в пределах видимости, слышимости и — главное — досягаемости подходящей особы женского пола. Пусть не такой юной и красивой, как в эротических журналах, пусть вовсе дряхлой и страшненькой, лишь бы не обремененной твердыми моральными устоями, отзывчивой и сговорчивой! В нынешнем его состоянии Жеке нравились абсолютно все дамы, в диапазоне от снежной бабы до Бабы-яги. С необычной теплотой думая о пожилых гражданках, с особенной симпатией он вспоминал веселую мультипликационную затейницу Старуху Шапокляк.
— Гоп! — с ухарским криком приземлился перед Жекой Серый.
Он в очередной раз совершил спринтерскую пробежку по крышам и завершил ее тройным прыжком, который сделал бы честь чемпиону Европы.
— Классно выглядишь! — крикнул приятелю Жека.
Серый и в самом деле смотрелся натуральным древнегреческим олимпийцем. Он был голым, босым и мокрым от пота.
— А то! — гордо откликнулся Серый и неумело, но с большим энтузиазмом исполнил несколько па танца, отдаленно смахивающего на сиртаки.
— Класс! Мне нравится! — застенчиво похвалил Жека.
— Эй, ты чего? — оценив томную нежность тона, каким это было сказано, Серый насторожился и непроизвольно прикрыл причинное место ладошками.
Жека тряхнул головой, с силой протер кулаками глаза, досадливо пробормотал:
— Ох, померещилось… — и в сердцах подскочил на скамейке так, что при приземлении с пушечным грохотом проломил доску.
— Так дело не пойдет. Срочно надо бабу найти! — мрачнея, убежденно сказал Серый и огляделся.
— Оденься! — буркнул Жека, ногой подпихнув к дружку сброшенную им одежду.
Серый небрежно набросил на плечи куртку, приобретя карикатурное сходство с легендарным Чапаем в развевающейся бурке. Скроив подходящую к героическому образу суровую мину, он подошел к краю крыши и поверх фанерного щита, как с балкона, оглядел окрестности.
Вокруг было пусто. Гастроном, в зимнее время работающий всего-навсего до девятнадцати часов, уже закрылся. На не зарастающей народной тропе к помойке не было ни души, осмотрительные граждане, и тем более гражданки, не рисковали в темное время суток приближаться к местам постоянной дислокации маргинальных личностей. Бомжей тоже не было видно: они, подобно деревенским жителям, ложились спать с курами, чтобы приступить к работам по потрошению мусорки и сбору бутылок с утра пораньше, едва рассветет.
— Слышь, Серый? — трезво оценив шансы на встречу с какой-нибудь условно милой дамой как крайне невысокие, тоскливо воззвал к дружку Жека. — Говорят, ночью в любой службе такси можно девочку по вызову заказать…
— А деньги у тебя есть? — хмуро отозвался Серый.
Он уже начал зябнуть и завозился, просовывая руки в рукава куртки. Жека в это время шарил по карманам.
— Тридцать два рубля пятьдесят копеек! — сообщил он, позвенев мелочью. — Мать на молоко полтинник дала, а сдачу спросить забыла.
— Думаешь, этого хватит? — язвительно спросил Серый. — За тридцать два пятьдесят, небось, даже нищая побирушка не согласится! Это ж меньше одного евро!
— А мы валютную брать не будем, — пробормотал Жека. — Мы люди не гордые, нам и кто попроще сойдет.
Он встал на цыпочки и вперился взглядом в темное пятно, смутно вырисовывающееся на фоне серой стены гастронома. Там явно прятался человек.
— Как думаешь, это баба? — с надеждой спросил Серый.
— Может, баба, может, мужик…
— Пошли! — воспрянув духом, скомандовал Серый и первый орлом слетел с крыши — босой, в распахнутой куртке, со скомканными штанами в одной руке и ботинками в другой.
— Не, я с мужиком не хочу! — заволновался Жека.
— Ты че, чувак? — Серый остановился и покрутил у виска карусельку из башмачной пары. — Если это мужик, мы его как мужики мужика раскрутим на бабки на бабу!
— Типа, ограбим?
