— На машине-то быстрее получится, чем на четвереньках!
От возмущения я потеряла дар речи. А когда снова его нашла, оказалось, что Алехандро и не подумал дождаться моей гневной отповеди. Он преспокойно уселся за руль и поторапливал меня сигналом клаксона.
— Мексиканский негодяй! — пробормотала я сквозь зубы, раздираемая противоречивыми желаниями.
С одной стороны, ужасно хотелось послать мексиканского негодяя ко всем латиноамериканским чертям, а с другой… Нечасто встречаются мужчины, способные заставить меня онеметь!
— Пам, пам! — мачо поторопил меня с решением.
— Ну, хорошо, мне действительно кое-куда нужно, — я села в машину. — Я должна найти одного человека.
— Вчерашнего?
Поскольку слово «вчерашний» в моем представлении больше соответствовало не первой свежести продукту питания, я не сразу поняла смысл вопроса. Но Алехандро не стал настаивать на ответе и перешел к следующему вопросу:
— Куда изволите?
— В Фестивальный микрорайон, — подумав не больше пары секунд, попросила я. — Знаете, где универмаг?
— Знаю, — кивнул он, поворачивая ключ в замке зажигания. — Я всё знаю!
Многозначительный тон позволял предположить, что обширные знания моего нового знакомого не ограничиваются местной топографией, но я воздержалась от уточняющих вопросов. Мне нужно было напрячься, чтобы извлечь из дырявой, как рыбачья сеть, девичьей памяти адрес Маруськи.
— Микрорайон Фестивальный, универмаг, поворот налево во двор-колодец, а там многоэтажная башня с мозаичной картиной на боку, — вспомнила я.
— Как интересно! — искренне восхитился Алехандро. — А что изображено на этой картине?
На картине был изображен крепкий юноша в синей рубахе с закатанными до локтя рукавами. В мускулистых руках он держал здоровенный молот, опасно занесенный над чем-то или кем-то, скрытым кронами едва зазеленевших деревьев. Рядом синела вывеска филиала «Крайбанка».
— Это кто тут у нас вкладчик Раскольников, убивающий старушку-процентщицу? — заинтересовался Алехандро, оценив общую композицию.
Я смешливо прыснула, а мой внутренний голос с досадой сказал:
«Вот холера! У мачо есть эрудиция и чувство юмора! Плохо дело. Смотри, Дюха, не влюбись!»
— Хорошо, — пообещала я, заметно озадачив этой нелогичной репликой своего спутника.
И, пока он раздумывал, что хорошего в мозаичной достоевщине, я вылезла из машины и зашагала в подъезд.
В гостях у Маруси я никогда не бывала, но как-то провожала ее до двери, помогая донести тяжелые папки с бумагами. Номер квартиры я тогда не запомнила, но обратила внимание на кучу кирпичей, перегородившую лестничную площадку на манер противопехотного сооружения. Маруся объяснила, что ее соседи делают капитальный ремонт. И он до сих пор не закончился — мешки со шпаклевкой помогли мне сориентироваться. Я придавила пальчиком кнопку звонка, и за дверью послышался бодрый мотив горской песни.
— Ас-са! — непроизвольно воскликнула я, борясь с желанием подняться на цыпочки и пройтись по лестничной площадке в выразительном па зажигательной лезгинки.
— Ай-яй! — откликнулась открывшая мне бабушка.
Она была с ног до головы во всем черном и буквально источала мировую скорбь. Я мгновенно прониклась ею, и с моих губ сам собой сорвался вопрос:
— Что случилось?
— Ай-яй! — повторила скорбная бабушка, всплеснув пухлыми ручками. — Горе, горе!
По ее лицу запросто можно было подумать, что речь идет о катастрофе планетарного масштаба.
— Какое горе? — уточнила я, готовясь к худшему.
Старушка сокрушенно покачала головой и разразилась длинной речью на непонятном языке. Он изобиловал шипящими и свистящими согласными, живо напомнившими мне папулину конверсионную скороварку. Есть у нас дома такой фантастический агрегат производства Нижнетагильского завода самоходной гусеничной техники — скороварка «Белочка», явно собранная из неликвидных деталей для танка. Самую твердую свеклу эта победоносная машина превращает в пюре за десять минут, но свист и скрежет при этом стоит такой, что все домашние прячутся в укрытие, а папуля надевает на кухне наушники, как у сигнальщиков на палубе авианосца.
— Гр-пр-хрщщ! — эмоционально шумела горюющая старушка. — Апкщчщ неотложка!
— Неотложка? — Я выловила из неинформативного скрежета человеческое слово и поняла, что готовилась к худшему не напрасно.
— Неотложка! — подтвердила бабушка и развила тему во второй части своего монолога.
Голос у старушки был поразительно громкий и немузыкальный — она запросто могла бы озвучивать тяжелую технику в батальных сценах фильмов о войне. Чужеродные шипящие и свистящие больно царапали мне уши, но я самоотверженно обратилась в слух и вскоре выловила еще два понятных слова: «телефон» и «инфаркт».
«Всё ясно, «Скорая помощь» увезла кого-то с инфарктом!» — сделал логичный вывод мой внутренний голос.
— Но у кого инфаркт-то? — требовательно спросила я шумливую бабушку, вклинившись в микроскопическую паузу между громыханием и лязгом танковых траков.
— Ой, горе! — громче прежнего взвыла старушка, со следующего слова окончательно перейдя на язык танков и бронетранспортеров.
— Надо у соседей спросить! — посоветовал Алехандро.
Он поднялся по лестнице следом за мной и теперь стоял на площадке между этажами, рассматривая бронетанковую старушку с уважительным интересом.
— «Скорая» приезжала, правда? — неприятно удивился интеллигентного вида мужчина, с большим трудом извлеченный нами из недр соседней квартиры. — А к кому? Знаете, я ничего необычного не слышал!
— И это неудивительно, — пробормотал Алехандро, глазами показав мне на бронебабушку, по- прежнему производящую шумы, которые, по всей видимости, были здесь как раз обычными.
Затем он взял меня за локоток и повел вниз по лестнице, а я была так расстроена, что безропотно подчинилась. Уважая мою печаль, мачо помалкивал, зато деловито заговорил мой внутренний голос:
«Можно позвонить на станцию «Скорой помощи», назвать Маруськин адрес и спросить, куда именно увезли пациента с инфарктом!»
Совет показался мне дельным. Поэтому во дворе я первым делом набрала «03» и, косясь на табличку с адресом на углу дома, озвучила вопрос диспетчеру «Скорой».
— Девушка, вы с ума сошли? Мы тут справок не даем! — незамедлительно нахамила мне сиплоголосая особа.
— А диагнозы, значит, ставите! — обиженно буркнула я, выключая мобильник.
— И какой же у тебя диагноз? — заинтересовался Алехандро.
Я посмотрела на его исподлобья.
— Понятно, — вздохнул он и осторожно вынул из моего стиснутого кулака телефон. — Дай-ка сюда… В «Скорую» звонила? Смотри, как надо.
Мачо прилепил трубку к уху, забронзовел лицом и непререкаемым командирским тоном пророкотал:
— День добрый, майор Романов, Западное УВД. С Краснозвездной, двенадцать, гражданина с инфарктом куда госпитализировали?
— Одну секундочку, сейчас… В зиповскую больницу, — услужливо ответил сиплый голос.
— Вот так, — Алехандро вернул мне мобильник и зашагал к машине.
Я остолбенело смотрела ему вслед. Он, видимо, почувствовал мой взгляд и обернулся:
