щегольского белого костюма, некрасиво оголился. На его сиденье лежал сиротский узелок, скатанный из моих собственных далеко не щегольских бриджей и майки «Манго». Прежде чем удалиться, Рома переоделся «в свое». Также он перед уходом укрыл мои ноги своим одеялом, но эта его заботливость меня не растрогала.
– Ах он подлец! – ахнула Тяпа. – Опять сбежал!
Она хотела развить тему мужской подлости, но я цыкнула на нее и заставила замолчать. Потом позвала Нюню, и мы с ней на пару всплакнули по поводу моей несчастливой женской судьбы. Отгрустив, я утерла слезы гигроскопичной манговской майкой, встала, сменила драную ночнушку на сарафан, вернула на гвоздик противоударное зеркало, аккуратнейшим образом застелила постель и вылезла в окошко, так как дверь, как выяснилось, по-прежнему была на замке.
– Я смотрю, использовать для выхода окна у тебя входит в привычку! – пошутила Тяпа, желая меня подбодрить.
Зря она это сделала: я сразу же вспомнила о своем вчерашнем бегстве из кальянной Аскера, и жизнь показалась мне еще более безрадостной. При свете дня вчерашние приключения во «Флориде» уже не представлялись мне ужасными, зато теперь меня мучила совесть. Подумать только, какой ущерб я причинила шикарному заведению! Один кондиционер, царство ему небесное, при жизни стоил баксов триста, а я еще этнической лежанке все ноги переломала, ковры затоптала и замусорила, персики сожрала. Что же я буду делать, где возьму деньги, если Аскер надумает выставить мне счет?
– Будешь расплачиваться натурой! – брякнула Тяпа.
– О нет! – взвыла Нюня, дорожащая моей натурой как священной реликвией (то есть культовым предметом, не имеющим практической ценности).
– Моя натура Аскеру не понравится, ему по вкусу Сонькины мясные телеса, – сказала я, успокаивая себя, и заторопилась домой.
Пробегая мимо бассейна, я отметила, что он уже готов к приему посетителей: зонты и шезлонги стоят на своих местах, цветочки-лепесточки в воде не плавают. Мокрый сачок сушился под деревом, но на диво добросовестного смотрителя водного сооружения нигде не было видно.
– Еще один человек-невидимка! – пробормотала я.
И тут же вспомнила вопросы, которые хотела бы задать Роме списком: откуда у него блокнот со шпионскими записями? Что его связывало с наблюдательным маньяком Васей? Имеет ли Рома какое-то отношение к Васиной трагической гибели? И куда, черт его дери, этот рыжий клоун все время исчезает?!
Спросить, увы, было не у кого.
Впрочем, у меня все равно не было времени на беседы, допросы и иную следственную деятельность, пора было бежать на пляж, продолжать творческую работу по сбору стеклобоя. Я заскочила в наш курятник только для того, чтобы переодеться, но неожиданно задержалась. Увидев, что Софи еще лежит в кровати, я решила, что она безбожно проспала, и принялась ее будить.
– Оставь меня! – Соседка заворчала из-под одеяла, как собака из конуры.
– Софи, ты не заболела? – встревожилась я. – Признавайся, с тобой все в порядке?
Она заворочалась, чертыхаясь, и через пару секунд, проведенных в борьбе с одеялом, высунула голову наружу. Голова выглядела ужасно: всклокоченная, с болтающимися там и сям накладными прядями. Софи походила на большого косматого мишку, крайне тяжело переживающего период линьки.
– Ну и видок у тебя! – впечатлилась я.
– А это ты видела? – Софи двумя руками раздвинула лохмы, закрывающие лицо, и я горестно ахнула.
Оказывается, Сонька была не простым медведем, а самой настоящей пандой: оба ее глаза окружали большие темные пятна.
– Откуда второй синяк? – спросила я.
– Аскерчик подарил! – желчно ответила Софи.
– Не перенес известия об отставке? – догадалась я.
– Ах, если бы! – Софи села, спустила ноги на пол, a руками принялась остервенело обрывать с головы черно-бурые хвосты. – Обиднее всего, что я так и не объявила ему о нашем разрыве! Проявила, понимаешь, гуманизм, как ты учила!
– Я?! – Я вытаращила глаза и высоко подняла брови, но так и не смогла припомнить, когда это я выступала в роли Сонькиной наставницы.
– A кто же? Разве не ты советовала мне идти в политику с прогрессивным лозунгом «Даешь благотворительный секс!»? – напомнила Софи. – Вот я и дала Аскеру.
Скверно ругаясь и сердито потрясая зажатыми в кулаке частями накладного скальпа, она немного путано, но очень эмоционально объяснила, что на данную гуманистическую акцию ее сподвигло исключительно женское сострадание. Видите ли, бедненький Аскерчик был очень сильно расстроен тем, что у него минувшей ночью обворовали гараж, и милосердная Сонька не смогла себя заставить расстроить любовника еще больше.
– Так это у Aскера, что ли, тот проклятый водный мотоцикл угнали? – закономерно заинтересовалась я ночной кражей в гараже.
И тут же вспомнила, что разговорчивый спасатель на пляже называл хозяина похищенного аквабайка Витькой.
Сонька помотала головой:
– Нет, у Аскерчика свистнули только ковер!
– Он постелил под машину ковер? – удивилась я.
– Откуда там машина? Не было никакой машины. Ковер лежал под кроватью.
– У Аскера в гараже вместо машины кровать?! Только не говори, что он на ней ездит, как Емеля на печи! – нервно захихикала я.
Мое воображение мгновенно нарисовало старомодную железную кровать на колесиках, с никелированными шишечками на спинке, педальным приводом, ремнями сексуальной безопасности и плакатиком «Не уверен – не обгоняй!».
– Да уж, кровать там изрядно заезженная! – Софи криво усмехнулась. – Скрипит, как старая телега, хоть не ложись на нее вовсе! А куда же ложиться? Раньше-то хоть ковер на полу был, а теперь и его нет, воры унесли. Открыли гараж отмычкой и стырили коврик, а он не маленький-захудаленький был, «Кубанское диво» два на три метра! И ведь какие мерзавцы! Не поверишь, украли хорошую вещь только для того, чтобы испортить! Утащили добычу на Левый мыс, где дикий пляж, и там спалили в костре, от ковра одни угли остались! Вандалы!
– A Аскер разве не вандал? – напомнила я, кивнув на новый Сонькин «фонарь».
– Нет, он не вандал. Он просто псих! – Софи плюнула ядом. – Шизофреник, наверное. Это же у шизофреников раздвоение личности, или я путаю?
– У них, у них, – подтвердила моя ученая Нюня.
– У нас, у нас! – неудачно схохмила Тяпа.
– Значит, Аскерчик шизик, – подытожила соседка. – Представь, прибежал ко мне в третьем часу с дурацким вопросом: с кем я была этой ночью? Не дурак? Главное, в кусты меня затащил, к дереву прижал, я уже о втором тайме любовной игры размечталась, а он давай шипеть: «С кем была? Кто она? Где она?» Ну, я, натурально, рассердилась и говорю: «Я кто, по-твоему? Лесбиянка?! Ты же лучше всех знаешь, с кем я нынче ночью была и где: да с тобой же, козел ты паршивый! В том самом любовном гнездышке, которое ты, аист носатый, втайне от своей жены свил в комнатке над гаражом!» А он меня ударил, выругался и ушел. Я даже не поняла, за что я, собственно, в глаз получила: за козла с аистом или за правду-матку?
Софи задумалась, я тоже.
– Слушайте, что я скажу, – потребовала внимания моя Тяпа. – Ачмизов мне не нравится, но он не шизофреник, и вопросы у него не дурацкие. Просто он с ними обратился не к тому человеку. По-моему, Аскеру нужна была не Софи, а совсем другая красавица с приметной полосатой прической – Наташка Рыжая! Это у Наташки он хотел узнать, с кем она была минувшей ночью в его казино! По-моему, очевидно, что Ачмизов пытался найти ту девицу, которая удрала из комфортабельного подземелья «Флориды», походя превратив восточную сказку в страшную.
