Противоречия: Собрание стихотворений

Как мучают они! Я знаю их туманно,
Но их ведут за мной уж многие года –
Воспоминание, прозренье иль мечта…
Как будто видел я когда-то их, и странно,
Что я не видел их, конечно, никогда.

Их укоризненно рождает тишина,
Как очертание той истины и доли,
Что надо было взять, что недоступны боле
И мне, избравшему, как все, удел лгуна,
Творца, ученого, дешевки, болтуна…

Чуть вечер. Осень. Тишь. Широкая дорога.
Скелеты тополей, как черная печаль,
По сторонам ее. И холодно и строго
Синеют небеса, как матовая сталь.
Старик и девушка идут куда-то вдаль.

Неспешен ровный шаг. Они идут без слов.
Костюм у девушки опрятен, но не нов;
И в пыльном сюртуке ее товарищ старый.
По контуру плаща я вижу – он с гитарой…
Эпоха, кажется, сороковых годов.

На фермах, отозвав взбесившихся собак.
Их, верно, слушают соседи и соседки
И подпевают им: Hallo, Marie, clique-claque!
Когда звенит старик на струнах кое-как,
А девушка поет пустые шансонетки.

Как меланхолией овеяна просторность!
Усталый вечер ткет прозрачную вуаль,
И небо холодно, и бесконечна даль…
В походке старика – великая покорность,
В глазах у девушки – прелестная печаль.

«Когда археолОг, и радостный, и строгий…»

Когда археолог, и радостный, и строгий,
Спустился в древний склеп по стертым ступеням,
Где, выходя из тьмы, мрачнели по стенам
Под бликами огня чудовищные боги,

И увидал в гробу, откинув покрывало,
Надменно жесткие, безглазые черты
Древнейшей мумии и лотоса листы,
Он вдруг задумался и тихо-тихо стало.

От ветхих покрывал и листьев странно пахло
И иероглифы таинственно вились…
Здесь много тысяч лет, окончив путь, сошлись
И вот они глядят, насмешливо и дряхло.

«В зюд-вестке фриз у отчего камина…»

В зюд-вестке фриз у отчего камина,
Безмолвно изредка прикладываясь к кубку,
Совсем величественно курит трубку.
У ног его присела Катерина.

В ушах у дочери огромные сережки,
Как две прелестные, ажурные тарелки.
Меланхоличный взгляд. И зубы, как у белки.
Недвижные и тоненькие ножки.

Есть что-то в рыбаке от дожей.
Есть Сандрильона в девичьих глубинах.
Пунцовый отблеск на его морщинах.
Он – честный рыбарь. Он – сын Божий.

Раскрыта Библия. Ясны слова Писанья:
«Достаток и добро всем Господу послушным»…
Когда б Египет был по-фризски добродушным,
Он очень бы любил такие изваянья.