И я, сквозь тьму долин и тающий туман,Уж видел острова, лазурный океан…В моей душе, исполненной сомненья,Неумолимо гас загадочный закат.Я молча ждал последние мгновеньяИ вечной ночи я мучительно был рад.Последний луч, как меч, взметнулся и пропал,И с криком рвущимся Avaykn я упал.Но кто ж мой склеп в душе недвижно-чернойТеперь вдруг превратил в ликующий чертог,Поставил яств и в суете позорнойКто эти жалкие фонарики зажег?Зачем, хихикая, какой-то низкий гномРаспоряжается в святилище моем?Какая чернь среди гробов толпится,Вокруг фонариков и пляшет и поет?Ведь солнца нет! Кто ж, всё забыв, миритьсяМне с огоньком советы подает?О нет, смеетесь вы! Я не приму ваш дар…Гасите же огни иль я зажгу пожар!
МАКИ
Цветы в саду взрастаю яИ не срываю – мне их жалко.Белеет лилия моя,Как непорочная весталка,Трепещет роза, страсть тая,И Гретхен, милая фиалка…Я вижу символы в растеньи,Зову цветы по именам,В их солнца нежном вожделеньи,В их переменчивом цветеньиИщу сравнений к тем годам,Что не вернутся больше к нам.Но есть цветы, что я срываю;Срываю раньше, чем ониУвидят красочные дни;Бутоны рву и раздеваюИ листья тонко расправляю –То маки. Маки, как огни…Я не ращу их; зорко окоЗавидит всюду те цветы.Растить их было бы жестоко:О, приглядись, увидишь ты –Они ярки красой порока,Они прекрасны и пусты.Пусть гибнут маки, гибнут рано.Недобры маки: средь бурьянаОни растут, где пыль и сор,И стройность тонкого их станаИ лихорадочный уборДругих цветов волнуют взор.И если мак, еще не живший,Насильно листья распустивший,Так молод, болен, ярок, смят,Впивает свет и смерти яд,Я, молодой и не любивший,Я рад.
«Два лица у всех нас в мире…»
Два лица у всех нас в мире,Все, как Янус, мы живем;Мы в толпе, в труде, на пире,Знаем всё, всё нипочем.А одни – двуликий ЯнусВиден обликом другим:Ignoramus! Ignoramus! –