всем западном побережье Австралии не было ни одного сухого дока. Более или менее серьезный ремонт, требовавший докования, производился в Мельбурне или Сиднее. Во Фримантле имелся всего один небольшой судоподъемный эллинг, не вмещавший наши океанские подводные лодки длиной в 95 метров. Эллинг необходимо было увеличить в размерах и сделать более прочным, а пока нам приходилось заменять гребные винты и производить мелкий ремонт подводной части корпуса подводных лодок с помощью водолазов или самодельных кессонов. Не меньше хлопот доставляла и проблема снабжения. Ширина колеи австралийских железных дорог не одинакова в различных районах страны, и товарные поезда доставляли грузы настолько медленно, что мы предпочитали перевозить торпеды из Мельбурна в Западную Австралию морем.
Когда австралийские власти разрешили произвести необходимые изменения в конструкции эллинга, наш инженер и начальник эллинга сделали все от них зависящее, чтобы ускорить работу. Плавучая база подводных лодок, стоявшая в порту, постоянно присылала своих водолазов, которые удлиняли подводный рельсовый путь к эллингу. Чтобы иметь возможность поднимать на эллинг более крупные корабли, там установили один из главных двигателей с отжившей свой век голландской подводной лодки «К-8». Дело подвигалось медленно, так как австралийских рабочих было мало, да и те работали плохо. Наконец, в начале августа после переговоров с австралийскими властями нам выделили дополнительное число рабочих, а мы сформировали специальные рабочие бригады из личного состава плавучих баз подводных лодок. Некоторые из наших подводных лодок не становились в док свыше полутора лет, и у них на подводной части корпуса образовался нарост из морских растений и ракушек, значительно снижавший скорость и увеличивавший расход топлива. Я стремился во что бы то ни стало избежать чистки днищ подводных лодок в сухих доках Мельбурна или Сиднея, ибо до первого из них было 2100 миль, а до второго — 2500. Однако как ни старались мы ускорить работы, первая подводная лодка была поднята на эллинг для чистки и ремонта подводной части корпуса только 30 сентября.
В довершение всех этих трудностей, от которых даже у видавших виды подводников опускались руки, на нас нагрянула еще одна беда. В первой половине июля к нам прислали из Атлантики «новую метлу», то есть нового командующего военно-морскими силами союзников в Западной Австралии. Я сдал ему дела, а сам остался в должности командующего подводными силами в юго-западной части Тихого океана.
Перед назначением в Австралию я просил, чтобы меня использовали только на службе в подводных силах, и поэтому был искренне рад, когда вице-адмирал Лири уведомил меня, что общее командование военно-морскими силами в Перте у меня примет новый командующий. Я полагал, что это позволит мне посвятить все свое время вопросам ведения подводной войны.
Новому командующему не понравилось у нас почти все. Он считал, во-первых, что необходимо коренным образом изменить организацию подводных сил. Плавбазы, составлявшие ядро соединений подводных лодок, следовало, по его мнению, объединить в отдельную оперативную группу, а все остальное переделать по примеру Атлантического флота. Рассказы о том, как там поставлено дело, мне приходилось выслушивать столь часто, что я люто возненавидел всех, кто служил на этом флоте.
Во-вторых, лагеря для отдыха личного состава нужно было расположить в деревенской местности, подальше от всяких развлечений, а не в прибрежных отелях. Разумеется, отдых без вина, женщин и песен имел свои преимущества, но недовольство подводников ссылкой в такие лагеря свело бы все эти преимущества на нет. Когда адмирал Нимиц создавал дом отдыха для личного состава подводных лодок в отеле «Ройял Гавайен», в самом центре Гонолулу, я думаю, ему и в голову не приходило огораживать его монастырской стеной.
В-третьих, радиограммы с подводных лодок должны составляться на чистом английском языке. Нельзя применять такие слова, как «рыба» или «огурец», вместо слова «торпеда». Мы понимали, что противник мог разгадать наши примитивные коды, и офицеры-связисты просили употреблять как можно больше различных слов в радиограммах. Естественно, что в них попадали не совсем литературные слова и выражения. Однако командиры моих подводных лодок были далеки от того, чтобы изощряться в употреблении жаргонных словечек, и пользовались такими же словами, какие применил, например, адмирал Хэлси в радиограмме, посланной им подводной лодке, действовавшей вместе с его соединениями в районе Соломоновых островов. Радиограмма гласила: «Ваши действия — сила. Всегда рад видеть вас в своей команде».
Наконец, наши подводные лодки, по мнению нового командующего, были недостаточно агрессивны. Этого я уже никак не мог снести. Мои лодки заглядывали во все уголки дальневосточных вод от острова Рождества, где «Сирейвн» потопила японское судно прямо в порту, до южно-китайского побережья и рейда в Кема на острове Целебес, где «Суордфиш» потопила один транспорт и повредила другой.
Мы имели в то время в Австралии всего 31 подводную лодку. Но с такими силами, да еще при отсутствии совершенного взрывателя торпеды, нашим подводникам удалось уничтожить и повредить десять кораблей противника и большое число торговых судов общим тоннажем в 260000 тонн. Нам, правда, было далеко до рекордных цифр, достигнутых немцами в Атлантике, но ведь у них были прекрасные торпеды, надежный взрыватель и во много раз больше объектов для атаки.
Несмотря на дополнительные трудности, которые появились у меня с прибытием нового командующего, боевые действия против японцев принимали все более широкий размах. Капитан-лейтенант Чэппл, возвратившийся в базу 17 июля на подводной лодке «Скалпин», доложил, что атаковал торпедами четыре судна, которые, по его расчетам, пошли ко дну. После каждой атаки его лодку забрасывали глубинными бомбами, и ему долгое время приходилось оставаться под водой, не имея, таким образом, возможности убедиться в гибели атакованных судов. Как выяснилось после войны, в это время и в этом месте ни одного японского судна потоплено не было. Конечно, не исключено, что некоторые из атакованных Чэпплом судов получили повреждения. Не исключено также и то, что он ошибочно принял преждевременные взрывы торпед за попадания.
У нас установился обычай встречать на пирсе каждую возвращающуюся из боевого похода подводную лодку. После церемонии встречи я спускался в кают-компанию лодки и там за чашкой кофе просматривал вахтенный журнал. Это давало мне возможность увидеть собственными глазами корабль и его экипаж и установить, как они выдержали трудности похода. В тот раз Чэппл выглядел несколько осунувшимся, но зато у остальных членов экипажа был превосходный вид.
«Скалпин» предполагалось поставить на ремонт в Олбани, и я решил отправиться туда на ней, чтобы проверить работу системы погружения и узнать настроение команды. Кроме того, я хотел встретить новую плавучую базу подводных лодок «Пелиас», которую ожидали там 22 июля. Плавучая база следовала из Соединенных Штатов, и я рассчитывал, что на ней прибудет новое пополнение офицеров и матросов и что она будет до предела нагружена торпедами, которых нам так не хватало.
Утром 22 июля мы прибыли в Олбани, но долгожданной плавучей базы там не оказалось. Время шло, а «Пелиас» все не приходила. Нас охватило беспокойство, так как имелись сведения, что в Большом Австралийском заливе действует подводная лодка противника. Во второй половине дня я приказал послать разведывательный самолет на поиски плавучей базы, но самолет возвратился, ничего не обнаружив. Правда, погода на востоке была плохая, и мы надеялись, что «Пелиас» запаздывает из-за нее, так как трудно было предположить, что она была потоплена так быстро, что не успела подать сигнал бедствия.
К утру следующего дня погода улучшилась, и в 10.00 мне доложили, что «Пелиас» входит в бухту. Как только она ошвартовалась у пирса, началась передача имущества нашей плавбазе «Холланд», которая в 16.00 в сопровождении эскортных кораблей ушла во Фримантл.
С большим огорчением я узнал, что прибывшее пополнение очень невелико, а торпед нам доставлено не больше положенной нормы. Торпед не хватало и в Соединенных Штатах, а наши запасы сократились настолько, что, посылая лодку в боевое патрулирование, мы выдавали ей 20 торпед вместо положенных 24.
Однако «Пелиас», назначенная в 6-е соединение подводных лодок, привезла трех новых офицеров — капитана 3 ранга Маккэна, принявшего командование 6-м соединением, капитан-лейтенанта Маклина, который стал командиром дивизиона подводных лодок, и капитана 3 ранга Тью, назначенного флагманским инженер-механиком 6-го соединения. Все они имели многолетний опыт службы на подводных лодках и были ценным пополнением для нас в то суровое время. Несколько подводных лодок прибыли раньше командира своего соединения и теперь находились в боевом патрулировании где-то в Южно-Китайском море.
Положение с ремонтом подводных лодок во Фримантле значительно улучшилось после того, как «Холланд» сменила «Отус». К тому же благодаря усилиям моего флагманского инженер-механика капитана 3
