Скуберский – министерство связи. Важность последнего места определялась тем, что после выхода телеграфа, телефонов и железных дорог из-под контроля большевиков о начале мятежа немедленно следовало оповестить контрреволюционные организации по всей необъятной России. Рейли намеревался всколыхнуть всю страну одновременно. Это гарантировало бы успех всего его замысла и после переворота позволило бы быстро провести демократические выборы и сформировать новое правительство.
Практически весь июнь и июль Рейли планировал работу будущего российского руководства и организовывал контрреволюционные ячейки в Москве и Петрограде. Для большей эффективности в обоих городах появились тайные явки, о которых знал только он один. Доклады о своей работе он передавал одному из людей Бойса в Москве, который, в свою очередь, переправлял их в генеральное консульство Великобритании. Самого Бойса он случайно встретил в Петрограде в компании капитана Кроми, английского морского атташе, совсем недавно вернувшегося в Россию после эвакуации посольства в январе 1918 года. С Локкартом Рейли встречался крайне редко. Встречи с ним проходили в одном из московских «штабов» агента: было крайне важно не скомпрометировать главу британской миссии.
Антибольшевистские настроения в России продолжали расти, число агентов-провокаторов увеличилось в десятки раз. В случае провала у Рейли оставался только один выход – пуля в висок. Массовые аресты, проводимые ЧК, стали обыденным явлением, и путешествия между Петроградом и Москвой превратились в крайне опасное занятие. В конце концов, выход был найден. Орлов выписал Рейли чекистский мандат на имя «товарища Рейлинского, уполномоченного сотрудника ЧК». Теперь Сидней получил полную и неограниченную свободу действий.
И все-таки однажды он чуть было не попался. Чекисты вышли на конспиративную квартиру, в которой Рейли проводил время с одной из своих многочисленных подруг. Пришлось спасаться бегством в одних носках. Агент исчез, словно по мановению волшебной палочки, оставив чекистам костюм, сорочку, нижнее белье и ботинки. При этом у него хватило наглости вернуться обратно часом позднее, почти счастливо- безмятежным и переодетым в новый костюм. Но рассказать, как ему в тот раз удалось уйти, Рейли категорически отказался.
Другой случай произошел в поезде, направлявшемся в Петроград. ЧК остановила состав, поскольку получила информацию о том, что в нем находится Рейли. Особой активностью в поимке британского шпиона отличался моряк-балтиец. Правда, он был выброшен из окна вагона, а Рейли, переодевшись в его бушлат, спокойно «отлавливал» сам себя.
Через некоторое время он обнаружил, что не одинок в своей тайной работе. В России активно действовал его французский коллега. Секретную службу этой страны возглавлял полковник Анри Вертамон, холеный низенький человечек, внимание которого тогда было приковано к Сибири, где скопилось огромное количество чешских военнопленных. В этом смысле сотрудничество с полковником могло оказаться для Рейли крайне полезным. Пока Роберт Брюс Локкарт вел переговоры с Троцким о переброске чехов на запад для ведения боевых действий против немцев, Вертамон старался убедить чехов выступить против России. Французские разведчики тайно запасали бомбы и динамит. Если бы двадцатилетнему чешскому генералу Гайде удалось осуществить переворот в Сибири, антибольшевистское движение вспыхнуло бы по всей стране.
6 июля 1918 года эсер Блюмкин, по иронии судьбы живший в отеле по соседству с Локкартом, совершил убийство германского посла фон Мирбаха. У контрреволюционеров появилась надежда, что этот теракт послужит причиной для разрыва сепаратного мира с Германией, большевистский режим рухнет, и Россия снова вступит в войну на стороне союзных войск.
В день убийства фон Мирбаха в Большом театре открылся Всероссийский съезд ВЦИК, собравший более 800 делегатов, большинство которых составляло «официальную оппозицию» большевикам. Одна из ее лидеров, Мария Спиридонова, начала выступление с резких нападок на Ленина, обвинив его в предательстве интересов крестьян и в том, что он «относится к ним, как к навозу». Гибель германского посла стала своеобразным сигналом к контрреволюционному мятежу. Большевистские лидеры не появились на открытии оппозиционного съезда, поскольку чекистские агенты заранее предупредили их о надвигающейся угрозе. Ручная граната случайно взорвалась в руках провокатора, и это вызвало панику в зале Большого театра.
Некоторые из заговорщиков поспешили разбежаться, однако повальные аресты, предпринятые людьми Дзержинского, прошли так быстро, что Рейли не успел подготовиться к такому развитию событий. Когда ему сообщили, что большевикам удалось предотвратить попытку переворота, он лично кинулся к Большому театру, но здание оказалось оцепленным красноармейцами, и все входы были перекрыты. Там, где великий Шаляпин когда-то исполнял партию Бориса Годунова, а позже коммунисты распевали «Интернационал», царила полная неразбериха. Опасаясь ареста Роберта Брюса Локкарта, присутствовавшего на съезде, Рейли немедленно уничтожил все компрометирующие документы.
Заговор потерпел сокрушительное поражение: лидер левых эсеров Александрович был застрелен, Спиридонову арестовали. Фанатичный поляк Дзержинский не моргнув приступил к политической мести. Надо отдать ему должное – этот апостол террора был не только фанатиком, но и талантливейшим организатором, уступая в этой способности, вероятно, лишь одному Ленину. Ответственный за зверства чекистов, за смерть ни в чем не повинных людей, он однажды сказал, что ради будущей победы коммунизма во всем мире он готов убить даже ребенка, который попытался бы этому помешать. Если Ленина можно назвать мозгом революции, то Дзержинского, безусловно, ее пламенем. Наступило время красного террора. Уже в течение следующих нескольких ночей тысячи людей были вытащены из своих постелей и брошены в подвалы «чрезвычайки». Десятью днями позже, 16 июля, была расстреляна вся царская семья. Трупы несчастных были сброшены в старую угольную шахту. С жуткой последовательностью Ленин уничтожал все, что было создано в России за 300 лет правления дома Романовых.
Как писал Роберт Брюс Локкарт в свой МИД, «большевики установили культ силы и жестокости, который еще не знала ни одна, самая авторитарная форма правления, известная человечеству; тысячи мужчин и женщин были казнены без объяснения причин. Еще больше людей были брошены в тюрьмы, аналоги которых можно найти разве что только в самых темных анналах индийской и китайской истории».
Несмотря на то что ни сам Локкарт, ни его коллеги не были арестованы, Троцкий издал приказ о запрещении свободного перемещения всех дипломатов союзных стран. К ним были приставлены соглядатаи для «охраны» от возможных на них покушений.
Встретившись с Вертамоном, Рейли потребовал, чтобы тот увеличил финансовую поддержку всероссийскому Союзу защиты Родины и свободы, возглавлявшемуся Борисом Савинковым. Союз, получавший помощь от французского правительства, силами нескольких тысяч своих боевиков уже захватил власть в Ярославле. Сам Рейли, использовавший собственные фонды на расширение контрреволюционной агентурной сети в Москве и Петрограде, не мог брать на себя дополнительные расходы.
Частично Рейли получал деньги от Локкарта в Москве, частично – через взносы добровольных помощников, как правило бывших крупных капиталистов. Еще одной доходной статьей бюджета агента стали теневые торговые операции. Большинство представителей аристократии и буржуазии сумело сохранить свои капиталы. Поскольку даже большевики не осмелились закрыть все увеселительные заведения, скопления бывших дельцов и промышленников наблюдались в кафешантане, что в Петровском парке, или в «Ночном клубе мсье Жана», работавшем до пяти утра и известном тем, что в прежние времена в его меню всегда значились «шампанское и бифштексы». Бывшие богачи вспоминали об этом с горестными вздохами, а Рейли собирал пожертвования. Таким образом он сумел получить миллион царских рублей – огромную сумму.
Объединение с французской разведкой давало агенту еще одно преимущество: выход на разведывательную службу Соединенных Штатов, курировавшуюся американским греком Каламатиано, прославившимся организацией нескольких антибольшевистских акций.
Энергия Рейли поражала любое, самое смелое воображение. В жаре московского лета, днями, а часто и ночами напролет, он работал со своей агентурной сетью в поисках возможных партнеров из высших кругов руководства страны. После провала мятежа левых эсеров он полностью реорганизовал структуру своей организации, удалив из нее ненадежные звенья, а заодно и тех, кто хотя бы на йоту подозревался в работе на ЧК. Постоянно в движении, от одного агента к другому, из кафе в кафе, с одной встречи на следующую, в Петроград и обратно в Москву – казалось, что «товарищ Рейлинский» находился одновременно повсюду.
