Ариф. – Это совсем не трудно, по крайней мере для нас с лордом Робертом. Сделайте то, что мы от вас требуем – и живите себе. Безработица вам не грозит, любая лавочка, занимающаяся внешней торговлей, с удовольствием возьмет вас в качестве консультанта: через год купите себе милый домик, приличную тачку и все прочее.
– Да, – печально согласилась Коринна, – но вы будете находиться на недосягаемой для меня высоте. Кем вы будете в кабинете вашего друга – лорд-канцлером?
– Я, безусловно, получу предложение занять этот пост, – кивнул Ариф, – но вот займу ли – это большой вопрос. Открытая политика меня совершенно не привлекает, тем более перспектива вытирать задницу всему Содружеству… правда, это будет еще очень не скоро, и мое мнение может сто раз измениться.
– Вы часто меняете свое мнение?
– Иногда – по десять раз на дню. Я человек многоликий: с одной стороны это хорошо, с другой – плохо. Когда как, но всегда сложно.
– А мне начинает казаться, что всю свою жизнь я жила совсем не так, как следовало… рядом с вами я пережила драму, но, странное дело, сейчас она кажется мне страшно далекой.
Ариф поднял на нее глаза и мягко улыбнулся. От разъяренной тигрицы, которой она была в первые дни после похищения, не осталось и следа. На него смотрела прелестная молодая женщина, измученная нелегким для нее переосмыслением, сломавшим давно устоявшиеся понятия и традиции, в которых она родилась и выросла. Опытный аналитик, она сумела понять, что мир стоит на пороге новой фазы больших переделов, и сейчас испытывала чисто женскую тревогу, тоску и болезненное одиночество собственной неопределенности и неустроенности.
Когда-то мы спорили с Роббо, может ли симпатия мужчины к женщине вырасти из банальной жалости, подумал Ариф. Тогда мы, мальчишки, просто не понимали, что жалость – такая жалость – может быть совсем не банальна… находясь во власти штампованных представлений о природе эмоций вообще, мы не могли представить себе, насколько сложными и запутанными бывают чувства взрослого, многое пережившего мужчины. Насколько странно иногда выглядят события, подтолкнувшие их…
– Солгите мне, – тихо произнесла Коринна, пряча глаза – солгите мне, что я вам нравлюсь. Ну же, прошу вас!..
– Но мне не нужно лгать, – ответил Ариф, – это действительно так. Я прилетел с Эндерби в совершенно разломанном состоянии – вы пытаетесь собрать меня по кусочкам. Если вам от этого станет… – он помедлил, улыбаясь, – проще, то я к вашим услугам.
– Вы шокирующе откровенны, – прошептала леди Андерсон.
Над морем прошумели двигатели снижающегося коптера. Прищурившись от солнца, Ариф узнал белую машину Кэтрин и поднялся.
– Встретимся за ужином, – сказал он извиняющимся тоном, – прилетела мэм Раш, мне необходимо с ней побеседовать. Простите…
Глава 4.
В проеме полураскрытой двери мелькнула знакомая долговязая фигура, и Торвард поморщился: в последнее время привычка лорда-канцлера просачиваться в его резиденцию без доклада стала его раздражать. Ровольт бесцеремонно прошел через кабинет и плюхнулся в кресло напротив письменного стола. В его крепких лошадиных зубах тлела намертво прикушенная сигара.
– Доброе утро, – сказал он, прокатив ее в угол рта.
– Привет, – усмехнулся лорд-владетель. – Что скажешь?
– Нацеди мне стаканчик, – невозмутимо попросил Ровольт, – мерзкая погода, как ты считаешь?
Торвард бросил короткий взгляд за окно, где моросил нудный осенний дождь, и наклонился, чтобы вытащить из правой тумбы своего стола дежурную бутылку.
– Держи, – он поставил на стол изящную темно-красную рюмку и наклонился вновь, чтобы налить и себе.
– У них опять кончилась жратва, – сообщил лорд-канцлер, не обременяя себя предисловиями, – и они опять требуют встречи на Грэхеме.
– Я не могу сейчас лететь на Грэхем, – возразил Торвард. – Ты же знаешь.
– Я знаю, – кивнул Ровольт. – Но на этот раз, как я понял, им хватит и меня. Послушай, Тор, их требования с каждым разом становятся все категоричнее – ты заметил? Этак они договорятся до ультиматума, тебе не кажется?
– Барт, этот разговор не совсем уместен. Особенно сейчас.
– Нет, Тор, именно сейчас-то он и уместен. Именно сейчас, когда ты еле наскреб денег на запуск второй серии «Торхаммеров» и мы закончили год с невыполненным бюджетом. Следующий год мы просто провалим, ты понимаешь? Мы его провалим! Я не виноват, что весь Бифорт висит на волосине бесконечных кредитов…
Лорд-владетель выбрался из-за стола и подошел высокому стрельчатому окну. Дворец, выстроенный на окраине столицы, утопал в бесконечных садах, но сейчас, прибитые серым дождем, они казались несчастными и печальными. Торварду было тяжело: очередной спор с лордом-канцлером вызвал у него тягучую головную боль.
– Барт, – сказал он, не поворачиваясь от окна, – у нас нет выхода. Рано или поздно, но нам придется принять их требования. Все требования, Барт, в полном объеме, и мы никуда от них не денемся!
Ровольт вынул изо рта сигару и глотнул виски. Лицо его оставалось бесстрастным.
– Я не хочу об этом слышать. Да! У нас есть силы, чтобы вести войну, у нас есть силы, чтобы добиться в ней победы. Но сколько лет нам понадобится на то, чтобы вылезти из последующего кризиса? И, скажи мне на милость, старина – устроит тебя роль комнатной собачки под рукой этих свихнувшихся кретинов, по- прежнему считающих себя частью Империи?
– Все будет совсем не так, Барт. Процесс интеграции займет столетия. Но я знаю точно кое-что другое:
