чем ответить, и осторожно сказал:
– Так оно и было, но я это пережил. Я же знал, что ты – вольная птица.
Я надеялся, что это прозвучало хорошо и правильно.
Под нами пролетел еще один добрый кусок Космострады, и я от нее услышал следующее:
– Мне тебя не хватало. Правда. Но у меня были свои причины, чтобы просто так ускользнуть и оставить тебя. Прости, если тогда это показалось тебе бесчувственным поступком.
Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на меня, пытаясь понять, что же я думаю. Она не смогла прочитать по моему лицу почти ничего и сдалась.
– Извини, – сказала она со смущенным смехом. – По-моему, даже слово «бесчувственный» не вполне тут соответствует положению. Грубость и жестокость – вот как бы я это назвала.
– Ну, жестокой ты мне никогда не казалась, – импровизировал я дальше. – Я уверен, что у тебя были веские причины так поступить.
Я сказал это более лукаво, чем сам намеревался.
– Все же, наверное, надо было тебе написать, – она быстро повернулась ко мне и хихикнула. – Вот только адреса у тебя нет.
– В конце концов, всегда есть адрес конторы Гильдии.
– В последний раз, когда я видела твой стол, он был завален на шесть метров письмами, на которые ты не ответил.
– А я никогда не умел поддерживать порядок на письменном столе. Врожденное омерзение ко всякой бумажной работе.
– Ну, все же... – казалось, она сама не знала, как продолжать беседу дальше. У меня же не было никакого представления, как ей в этом помочь. Поэтому я встал и сказал, что собираюсь поставить кофе. Она отклонила предложение присоединиться.
А я пошел в кормовую кабину, поставил кофеварку, потом уселся в крохотную столовую нишу и хорошенько подумал над всем этим.
– Похоже на то, что она подкинула тебе Времянку, сынок, – прошептал мне в ухо Сэм по тайной связи. – Или, мне бы лучше сказать, что мы вот-вот войдем во Времянку.
– Угу, – пробормотал я. Я все еще думал. Парадокс времени дает вам очень небогатый выбор – или, наоборот, слишком много выборов, – все зависит от того, как на это посмотреть. Как бы я на это ни смотрел, мне такие штуки не нравились. Я провел так довольно много времени, сидя за столиком в кабине, думая над самой проблемой с омерзением. Вообще-то, я сам не знал, сколько времени вот так сижу, пока голос Сэма не прозвучал из усилителя кабины:
– Впереди таможенный контроль, налоговая инспекция.
Я отправился обратно в кабину и пристегнулся на сиденье водителя. Женщина свернулась на одном из задних сидений, закрыв глаза, но открыла их, пока я пристегивался. Я велел ей сделать то же самое. Она подошла ко мне, уселась в сиденье стрелка, как мы его называем, и послушно выполнила приказание.
– Порядок, Сэм, – сказал я. – Дай мне скорость приближения.
– Один-один-два-запятая-шесть-девять-три метра в секунду.
– Проверь. Пусть на счетчике будут какие-нибудь круглые цифры, и чтобы нам было полегче.
– А чего ж не сделать, – весело сказал Сэм. – Выезжаем на один-один-пять... вот! Нет... Чуть больше... ровнее... О'кей, нашел самое оно. Зафиксировано. Один-один-пять, ровно.
– Порядок.
Теперь мне были видны здания таможенного контроля и сбора дорожной пошлины. «Посты ГАИ», как мы их звали. На самом-то деле они называются «объекты Керра-Типлера», но у нас для них множество имен и названий – это титанические темные цилиндры, которые торчат в небо, словно невероятно большие силосные башни, некоторые до пяти километров высотой.
– Шесть километров, и мы там, – сказал Сэм. – Мы на луче.
– Проверяем, – сказал я. Знаки уже надвигались на нас. Я дал сигнал на английский язык.
Карта – огромный овал покрашенного голубой краской металла – торчала из песка и выглядела новой и назойливой, точно так же, как и дорожные знаки, которые так разительно отличались от всего, что оставила древняя раса, построившая Космостраду. Строители Дороги не верили в дорожные знаки... да и карты тоже. Мы катились к въездной арке. Я оглянулся назад, чтобы проверить, правильно ли пристегнулась наша пассажирка. Правильно, как ни странно. Ветеран на дороге. Сэм продолжал считывать нашу скорость вслух, а я держал тяжеловоз наготове на въезд. Еще серия знаков засветилась на дороге.
– Прямо в яблочко, – сказал Сэм. – Зеленая волна на проезд.
– Понятно.
Мерцающие красные маркеры пункта стыковки пролетели мимо нас, и мы оказались словно в центре каната, который перетягивают гравитационные силы, между вращающимися цилиндрами материи в коллапсе, которые и составляли мост ЭР. Они пролетели мимо, огромные черные монолиты, которые стояли на различных интервалах на дороге, их основания висели в нескольких сантиметрах от истоптанной земли, вращаясь на невообразимой скорости. Вся штука состояла в том, чтобы поддерживать постоянную скорость, так, чтобы цилиндры смогли сбалансировать конфликтные приливные напряжения гравитации, которые они сами и порождали. Если вы замедляли ход или останавливались, могло бы статься, что у вас снесло бы крышу или половину правого борта. Еще хуже – можно было перевернуться или потерять управление и совсем сойти с дороги. В любом случае от вас не осталось бы ничего, что можно было бы отослать безутешным близким, кроме нескольких ядерных частичек и электронного газа, а для них порядочного гроба не подберешь.
В конце строя цилиндров было пятно размытой черноты, что-то вроде пространства, где ничего нет. Мы туда нырнули. И выбрались. Пустыня исчезла, и мы летели по густым зеленым джунглям под низким свинцовым небом. Перед нами был пятисоткилометровый кусок, прежде чем мы въедем в Маш-сити, где я хотел остановиться и проспаться. Сэм взял управление на себя, и я откинулся назад.
– Кстати, – прошептал Сэм, – ее звать Дарла. Я тут с ней маленько потрепался, пока ты ломал репу там, на корме. Я ей сказал, что меня прочистили и перепрограммировали, поэтому у меня в банке памяти не было ее имени.
Я кивнул.
– Ну что, – сказал я, повернувшись к ней, – как жизнь с той поры обращалась с тобой, Дарла?
Она тепло улыбнулась, и роскошные жемчужные зубки словно осветили кабину.
– Джейк, – сказала она, – дорогой Джейк. Ты еще подумаешь, что я хочу отомстить тебе за то, что ты все время молчал... но я совершенно измучена. Ты не будешь возражать, если я отправлюсь назад и постараюсь немного поспать?
– Черт возьми, конечно, нет. Будь моей гостьей.
