что-то не в порядке.
– Вот так, молодцом, – продолжал Сэм, – держи бесстрастную физиономию. Нет никаких доказательств, но ты послушай запись того, что говорил в кабине Петровски.
Тут раздался голос Петровски, который долго бормотал что-то по-русски прямо мне в ухо.
– К тому времени он уже начинал бредить, сынок. Вот послушай.
Бормотание, потом имя... потом еще какое-то бормотание, потом снова имя, снова и снова. Имя прозвучало, как Дарь-я. Я учил русский очень и очень давно, но мне думается, что Дарья – это не русский эквивалент Дарлы. Если такому имени могло быть вообще соответствие на русском. Я повернулся к тому месту, где горел на панели глаз Сэма, и молча покачал головой.
– Нет? Господи, сынок, извини. Я потратил страшно много времени и сил, пытаясь разобрать по- русски какие-то слова, очень трудно это было, он же, носитель языка, говорил быстро, и мне показалось, что это было «Дарла». Но только звучало как-то странно.
Но это слово и могло быть «Дарла», подумал я, слыша, как Петровски снова и снова повторяет «Дарьюшка, Дарьюшка...», а потом еще одно имя, совершенно неожиданно: «Мона».
– А что ты про это скажешь, а, сынок?
По нашим шоферским каналам я слышал такие слухи, что у Моны в последнее время был роман с офицером милицейской разведки, к тому же весьма высокопоставленным, по крайней мере, так поговаривали ребята. Так что это мне было даже понятно. Но мог ли Петровски страстно, безумно и немедленно влюбиться в Дарлу, как только ее увидел? Поскольку я все-таки знал этого человека, пусть очень и очень мало, мне это показалось маловероятным.
– Ну что же, Джейк, тут все равно есть над чем подумать.
Такое осторожное выражение Сэма про то, что я тут услышал, еще раз подчеркнуло для меня, что задача нуждается не в том, чтобы ее больше продумывали, а в том, чтобы узнать побольше фактов.
– Сэм, – сказал я вслух, – прости, что перебиваю твой потрясающий рассказ, но я хотел бы, чтобы ты для меня кое-что поискал.
– Я как раз дошел до самой потрясающей части. Ну да ладно, чего тебе надо?
– Ты все еще записываешь программы новостей, когда есть возможность?
– Каждый раз, когда мне выпадает шанс, как гласит моя программа. У меня даже есть шестичасовые новости с Голиафа. А что?
– Сколько времени ты их хранишь?
– Тридцать стандартных дней, потом я их выкидываю.
– МЕРТЕ. Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты выискал в своих записях все из новостей с такими ключевыми словами: «Кори Уилкс», «разведка», «Колониальная Ассамблея», «ретикулянцы», «милиция» и... э-э-э... сейчас, что еще?..
– Карта Космострады?
– Это маловероятно, но все равно – давай!
– А почему «Колониальная Ассамблея»?
– Так, мне просто кажется, что это имеет значение.
– Правильно. Уилкс наверняка будет мелькать в новостях, как паршивая кошка, которую гонишь в дверь, а она лезет в форточку. Он обожает общаться с сильными мира сего и не самыми сильными, лишь бы известными, поэтому постоянно лезет в новости и на экран. Ладно, давай-ка я спущусь в тот пыльный подвал, где хранятся мои старые газеты. Если хочешь, могу начать прямо сейчас.
– Хочу, – сказал я. – Но пока не зачитывай, пока я тебе не скажу. А пока что я просто обязан принять душ.
Все остальные к тому времени уже выбрались из сауны, свеженькие и вычищенные до блеска, и уселись есть. Я пошел к заветному шкафчику, вытащил литр «старой привычки» и тяпнул как следует. Приливные силы были чудовищные. Потом я полез в сауну, тоже не больше шкафчика, чтобы сперва попариться, а потом принять туманную ванну. Стоя в клубящемся тумане, я отключил свои мысли, и вся схема, весь узор и смысл последних дней ярко высветились передо мной. Тонких деталей я, конечно, пока не замечал, но в основном я понял общие закономерности. Я стал видеть и понимать, что происходило. Если мне повезет, дальше я начну соображать больше. Самой большой неизвестной величиной была Дарла, но даже она постепенно принимала четкие очертания, как силуэт в тумане. Туман частично прояснился там, на берегу. Что же я, собственно увидел? Могла ли ее внезапная ранимость оказаться горем, а ее страсть – утешением вдовы?
После того, как я побрился и сменил одежду, – еще одна стопка родного напитка сопутствовала этому – я снова превратился в нечто человекообразное. И прошел вперед.
Мы провели еще двадцать минут в очереди, прежде чем подобрались к ряду моряков, которые брали плату за проезд. Если я хотел увидеть Краузе, то очередь мне не подходила, поэтому я перестроился и, к возмущению кого-то позади себя, попал в нужную мне очередь. Сердитый сигнал клаксона инопланетного автомобиля раздался сзади меня, но я не обратил на это внимания.
– Эй, там, внизу!
Краузе смотрел вниз, перебирая билеты в руке. Он посмотрел вверх и сказал:
– Как дела, камрада?.. – потом он меня узнал. – О-о-о... Я-то думал, что у вас поломка...
– А мы починили нашу машинку как следует. Теперь насчет платы за проезд. Ты ведь собирался нам рассказать, как можно обменять металл на здешнюю наличность на борту корабля, правда же?
– Да-а-а-а... Я просто забыл об этом упомянуть. Простите, – Он вытащил красный диск из кармана, аккуратно прикрепил его к переднему иллюминатору и тщательно его разгладил.
– Ну да, конечно, вы просто заезжайте внутрь, запаркуйтесь, потом поднимитесь наверх в кабину стюарда и там поменяете деньги. Он вам даст квитанцию, и вы ее отдадите, когда будете высаживаться на берег. Да, и еще... эта наклейка не сотрется без специального средства.
– А мы и не думали пробовать ее снимать. Как ты думаешь, сколько с нас причитается за проезд и этот тяжеловоз?
– Э-э-э... трудно сказать так сразу, сэр.
– Попробуй догадаться.
– Примерно пятьдесят консолей, – он еще подумал. – Может, и меньше.
– Тут множество пассажиров. Как насчет тех сверхоплат за лишних пассажиров, про которые ты говорил?
Он посмотрел в сторону.
– Не в этом рейсе. Только в особых случаях.
– Вот как, значит... – я показал на зияющую пасть. – Это что же, нам прямо туда и въезжать?
Он хрюкнул от смеха, вдруг приняв очень дружелюбный вид.
– Ага. Здорово потрясает с непривычки, правда? Ну ничего, мы со своей старушкой плаваем уже пятый год, а она еще никого не переварила. Особенно пассажиров. Ты к ней привыкнешь.
– Вот сюда и въезжать?
Он обернулся и показал.
– Да, сэр, в такое большое отверстие вон там...
Я сорвал с его башки шляпу.
– Хороша шляпа, – сказал я.
– Э-э-э, сэр...
– Вот так – оп! Прости, – когда он наклонился, чтобы поднять упавшую шляпу, я схватил пригоршню немытых сальных белесых волос и прижал его физиономию к входному люку во всего размаху. Он поцеловался со стеклом как следует.
– Джейк, не надо было так... – сказала Сьюзен, когда мы двинулись дальше.
– Я знаю. Но мне это доставило чрезвычайное удовольствие.
Я повел тяжеловоз прямо в пасть морской твари.
15
