– И деревья на макушке посадили, – догадалась Тирен.
– Деревья могли и сами потом вырасти, – сказала Марта. – Занесло семена ветром – вот тебе и деревья. Да, похоже на какое-то сооружение. Очень интересно. Жаль, нет времени этим заниматься. Нужно двигаться дальше. Но мы сюда обязательно вернемся. Давай, Барса, засыплем все обратно. Мало ли что. Место мы и так запомнили.
– Может, сообщить в город? – предложила Тирен. – Пусть пришлют специально оснащенную экспедицию…
– Нет, – возразила Марта. – Не до этого сейчас. Готовится войсковая операция. Горы рядом – вот они, рукой подать. Откуда мы знаем, может, «дикие» здесь ходят, как у себя дома? Любая преждевременная активность в этом районе может их насторожить и вспугнуть. Вот закончится все, тогда сюда и вернемся.
– Опять же, – напомнила Барса. – Мы обещали Йолике соблюдать режим радиомолчания. Никто, кроме нее, не знает, что мы здесь.
– И то верно, – вздохнула Тирен. – Это я что-то увлеклась. Но уж больно штука любопытная.
Они взлетели еще через двадцать километров, когда следы окончательно исчезли, и стало ясно, что пора оглядеться с высоты.
Но и сверху никого увидеть не удавалось.
– Они уже могли добраться до города, – предположила Барса Карта. – Вполне. И тогда мы только напрасно жжем топливо.
– Мне тоже кажется, что нужно лететь сразу в город, – сказала Тирен. – Покружим над ним некоторое время, чтобы они нас заметили. Потом сядем где-нибудь на площади, и будем ждать. И не надо никого искать. Сами нас найдут.
– Дельная мысль, – хмыкнула Марта. – Пожалуй, так и сделаем. Правда, «дикие» меня беспокоят, но с другой стороны… Раз Кася и Тепси с ними, значит, и нам, возможно, как-то удастся договориться. Все, набираю высоту.
Бронекар поднялся почти на километр, и Марта, отключила двигатели, перейдя в планирующий полет. Теперь машину в воздухе держали только выдвижные плоскости и гравигенератор.
Дорога, по которой они еще недавно ехали, служила им ориентиром. Марта старалась держаться точно над ней, и вскоре пошла на снижение – впереди и внизу показался город.
Никто из них ни разу воочию не видел городов древности и того, что с ними сделала страшная последняя война.
Город, в котором родились, жили и служили Марта, Барса и Тирен, тоже был весьма и весьма старым. Он возник и вырос за несколько столетий до войны, но, благодаря удачному стечению обстоятельств, избежал ядерных ударов. Правда, на нем было испробовано тектоническое оружие, в результате которого восточная его часть провалилась в расколовшую землю Трещину. Но город выжил. И, хотя затем был изрядно потрепан во времена смуты и короткой войны между мужчинами и женщинами (несколько раз он переходил из рук в руки в ходе упорных боев), снова не только выжил, но и сохранил хороший потенциал для роста и дальнейшего развития. Именно поэтому, после того, как женщины окончательно победили, он и стал политическим, экономическим и культурным центром неохватной территории в Северном полушарии, почти равной по площади огромной и легендарной довоенной стране под названием Россия.
Город отстроили и привели в порядок.
А за последующие сто пятьдесят лет он еще изрядно разросся вширь (женщины отчего-то, практически, не строили высотных зданий, предпочитая находиться поближе к земле) и теперь по своим размерам и сложности транспортной и коммуникационных систем мог бы, вероятно, сравниться с древними мегаполисами. Но на самом деле был для жизни гораздо удобнее. Хотя бы потому, что число его жителей – разумеется, в основном, женщин, – не намного превышало миллион человек.
Впрочем, сравнить по настоящему было не с чем, – ни один из старых мегаполисов планеты не уцелел во время последней войны, и ни один после нее не возродился.
И вот теперь, кружа над этими стопятидесятилетними развалинами, заключенными в сетку улиц и переулков, Марта, Барса и Тирен могли составить для себя хоть какое-то представление о том, какими они были – города, построенные мужчинами.
Этот город был разделен рекой на две неравные части.
Обладая некоторой долей воображения, можно было нижнюю часть принять за подбородок, а в верхней разглядеть нос, глаз и лоб. Река при этом являлась как бы ртом, пересекавшим воображаемое лицо от скулы до скулы и придававшим ему довольно скорбное выражение.
Да, у этого лица не было поводов для улыбок. Разве что в далеком-далеком прошлом. Но потом в это цветущее, полное жизни лицо, влепили две ядерные боеголовки.
Одна вырвала в правой верхней части огромный кусок скулы и лба вместе с глазом и переносицей.
Вторая слегка промахнулась и легла в стороне. Она выжгла всю западную окраинную часть, образовав на лице города нечто вроде челки, зарывающей половину лба.
Единственный уцелевший глаз – центральная площадь города – по-прежнему слепо таращился в небо, и под завалами из кирпича и камня сверху еще можно было различить, и основные магистрали, и обычные улицы и переулки.
Марта сделала несколько кругов над городом, то поднимаясь до километровой высоты, то снижаясь до полутора-двух сотен метров таким образом, чтобы их можно было заметить в любом случае.
Трасса, по которой они сначала ехали и над которой потом летели, делая петлю, подбиралась к городу с юго-востока, превращалась в магистраль-улицу в нижней части «лица» на левом берегу реки и обрывалась, упираясь в разрушенный до основания мост.
Когда-то через реку вело пять мостов, но теперь уцелел – да и то весьма относительно – лишь один – в южной части. Точнее, это были два моста, переброшенные с левого и правого берега на вытянутый остров посередине реки.
