— Забудем обо мне, — сказал он, глядя на матушку Мастифф. — Я дал тебе денег и оставил в лучшем районе Драллара с большим запасом товаров. И какой же я тебя нахожу? Вот какой! — Он указал на рваную одежду, изорванное платье и куртку, старую отвратительную шляпу, еле державшуюся на длинных растрепанных волосах. — На улице в дождь и сырость, одетую в лохмотья.
Теперь настала очередь матушки Мастифф отводить взгляд. Они свернули с мощеной улицы и оказались в менее оживленном районе города.
— Я нервничала, мальчик, сидя в этом роскошном магазине целый день. Мне не хватало улиц, общения, шума…
— Споров и криков, — закончил за нее Флинкс.
— И сплетен, — продолжала она. — Особенно сплетен. — Она вызывающе посмотрела на него. — В моем возрасте это одно из немногих удовольствий, для которых я еще не слишком стара.
Флинкс указал на улицу впереди.
— Поэтому мы не идем в магазин?
— Нет, не в эту душную табакерку, особенно в такой прекрасный день. — Флинкс посмотрел на серое затянутое тучами небо, на вечный туман, но ничего не сказал. Для Драллара это действительно прекрасный день. Дождя нет. Он уже две недели дома и ни разу не видел солнца.
— Пошли в трактир Драмьюза. Я угощу тебя обедом.
Флинкс сделал вид, что удивляется.
— Ты угощаешь обедом? Ну, правда, ты заработала, продав браслет…
— Пфа! Я легко выторговала бы у этого неотесанного простака пятьдесят кредитов. Знала это, как только он увидел браслет. Но ты мне помешал.
— Однажды, матушка, ты наткнешься на опытного инопланетянина, и он отведет тебя в королевскую полицию. Я вмешался, потому что он показался мне приличным человеком. У него медовый месяц, и мне не хотелось, чтобы его сильно надули.
— Много ты знаешь! — ответила она. — Он не так уж неопытен, как ты думаешь. Видел бы ты, как загорелись его глаза, когда я сказала ему, на какой улице мой магазин. Я сказала, что украла там браслет. Ну, он знал об этом. И что? Позвал полицию? Нет, он вцепился в возможность приобрести краденое, как всякий порядочный горожанин. Вот здесь. — Она остановилась и указала на столики под ярко раскрашенными навесами.
Они оказались в последнем из концентрических кругов, образующих дралларский рынок. Это внешнее кольцо состоит в основном из ресторанов и киосков, торгующих едой. Начиная от небольших, с одним продавцом и примитивной печкой на дровах, и кончая дорогими заведениями, где на роскошной посуде из веридиана подают деликатесы, привезенные с самых дальних уголков Федерации. Тут много народу, привлеченного ароматами пищи.
Они вошли в ресторан, где не используют ни дрова, ни веридиан, в смысле меню средний между изобилием и почти несъедобным. Сев за столик, сделали заказ существу, похожему на грифона с щупальцами вместо ног. Потом матушка Мастифф оставила свои нежные обвинения и перешла к серьезному разговору.
— Ну, мальчик, я знаю, что ты отправился искать своих природных родителей. — Признаком ее силы служило то, что она сказала это без малейшей запинки. — И отсутствовал больше года. Должно быть, узнал что-то.
Флинкс откинулся и немного помолчал. Пип высунулся из-под его плаща, и Флинкс почесал летающую змею под подбородком.
— Насколько я знаю, — наконец кратко ответил он, — оба они давно мертвы. — Пип беспокойно зашевелился, ощутив перемену в настроении хозяина. — Моя мать… теперь я знаю, кто она была. Она была линкс, была наложницей. И еще я нашел сводную сестру. А, найдя ее, кончил тем, что убил.
Принесли еду, ароматную и горячую. Некоторое время они ели молча. Несмотря на острые приправы, пища обоим показалась безвкусной.
— Мать мертва, сводная сестра мертва, — сказала наконец матушка Мастифф. — Других родственников нет? — Флинкс коротко покачал головой. — А отец?
— О нем я ничего не узнал.
Матушка Мастифф подавила какого-то своего личного демона и наконец сказала:
— Ты много и далеко искал, мальчик. Но остается еще возможность.
Он пристально взглянул на нее.
— Где?
— Здесь. Да, прямо здесь.
— Почему ты мне не говорила? — негромко спросил он.
Матушка Мастифф пожала плечами.
— Не видела причины. Слабый шанс, мальчик, напрасная трата времени, абсурдная мысль.
— Я целый год гонялся за абсурдными мыслями, — напомнил он. — Давай, матушка.
— Когда я купила тебя на рынке, — легко, словно речь идет об обычной покупке, начала она, — ничего особенного не было. До сих по не понимаю, что заставило меня зря потратить такие деньги.
Флинкс сдержал улыбку.
— Я тоже. Но я тебя не понимаю.
— Найди того, кто продавал тебя, Флинкс. Может, он еще занимается этим делом. Всегда есть шанс, что в фирме ведутся аккуратные записи. Меня не очень интересовала твоя родословная. Может, в записях фирмы есть дополнительная информация, которой не было в торговом объявлении. Ну, это маловероятно. Меня только интересовало, не болен ли ты. Ты выглядел больным, но на самом деле был здоров. — Она отхлебнула из кружки. — Иногда торговцы рабами сообщают не все сведения. У них есть для этого причины.
— Но как мне найти фирму, которая меня продала?
— В городском архиве, — ответила она, вытирая жидкость с подбородка. — Эта сделка облагается налогом. Просмотри записи королевских налогов за тот год, что я тебя купила. Но это напрасная трата времени.
— У меня теперь достаточно времени, — загадочно ответил Флинкс. — С радостью попробую. — Он протянул руку через стол и погладил щеку словно из старой замши. — Но на остаток дня будем матерью и сыном.
Она хлопнула его по протянутой руке и начала браниться… но негромко.
Глава 2
Следующий день начинался хорошо. Шел легкий дождь, и тучи как будто собирались расходиться. Впрочем, Флинксу не пришлось увидеть редкое зрелище — солнце на Дралларе: когда он двинулся к обширному району государственных учреждений, тучи снова затянули небо. Здания теснились, как рабочие муравьи вокруг царицы. Этой царицей был королевский дворец.
Влажная холодная погода оживила Флинкса. Туманный воздух ему приятно знаком; таким всегда был единственный дом, какой он знает. Вернее, какой помнит, поправился он.
Он остановился поболтать с двумя уличными торговцами. Этих людей он знает с детства. Но вначале ни один из них не узнал его. Неужели в семнадцать лет он стал совсем не таким, каким был в шестнадцать? Правда, он многое испытал за этот год. Но Флинкс посмотрел в зеркало и не заметил перемен. Никакие свежие морщины не появились на гладкой коричневой коже, никакой трагедии в глазах цвета какао. И все же его не узнали.
Возможно, просто поразительный калейдоскоп Драллара заставляет людей забывать. Флинкс решительно отвернулся от криков и возбуждения города, прошел мимо прилавков и уличных торговцев. Некогда тратить время на эти детские развлечения, сказал он себе. Теперь у него есть ответственность. Как предводитель целого народа в Большой Игре, он должен отказаться от детских интересов.
Да, но ребенок по-прежнему живет в нем, и какое же это трудное дело — становиться взрослым…
