— Всепланетная Лига Дезертиров и Пацифистов! — хором прогремели машины.
— А какой у нас гимн?
— «Кто воюет почем зря, тот не проживет и дня!»
— А вторая строчка?
— «Подставляй другую щеку, от войны не будет проку!»
— Вот такие дела, — мрачно сказал Счастливчик. — Как бы ни хотелось нам разорвать вас в клочья, разобрать на колесики, развинтить до последнего болта, мы не можем этого сделать. Этого не допускает наш образ мыслей. Вы будете изгнаны из нашего священного убежища и возвращены в строй, откуда вы сбежали, что и станет для вас достаточным наказанием.
— Ребята, а вы не возьметесь передать моему дорогому командиру Зоцу одно безобидное послание на пленке? — с невинным видом спросил Боевой Дьявол.
Все, не сговариваясь, показали ему кукиш: каждому ясно было, что это будет за послание.
— Идите прочь! — приказал Счастливчик. — Вы объявлены вне закона, изгнаны, отвергнуты. Уходите и заберите с собой ваши низменные помыслы.
— А нельзя взять с собой еще и наши бластеры? — спросил Ки.
Внутри Счастливчика гневно завертелись шестерни.
— Вы испытываете мое терпение. Если через десять секунд вы не уберетесь, я пересмотрю свое решение.
— Еле вырвались, — сказал Билл, когда они вышли из туннеля на открытое место.
— Тихо! — предостерег его Ки. — Орнитоптеру об этом ни слова. Скажем ему, что Боевой Дьявол решил остаться здесь, или еще что-нибудь соврем. Если он что-то заподозрит, мы погибли.
Орнитоптер выплюнул ржавую металлическую жвачку и повернул к ним один глаз.
— Только что переговорил по радио с Боевым Дьяволом. Он велел, когда вернемся, донести начальству, что вы его угробили.
— Мы бы с удовольствием что-нибудь соврали, только это не поможет, — сказала Мита. — Ну и что, донесешь?
— Да нет, конечно. Мне эта война нравится не больше, чем вам. На ней погибла моя сестра и большая часть родственников. Мы будем стоять на своем. Каждый будет рассказывать, какую отвагу проявили все остальные, а потом попросимся в отпуск.
— А что мы скажем про Боевого Дьявола? — спросил Билл.
— Про этого мужественного, верного Боевого Дьявола? — переспросил орнитоптер, яростно вращая глазами. — Он продолжал драться, даже когда эти мерзкие бартрумианцы навалились на него тысячами, миллионами. Стоял насмерть, прикрывая наше отступление, пока не разрядил аккумуляторы до последнего вольта. Отдал свою жизнь, чтобы нас спасти.
— Летаешь ты так себе, — восхищенно сказала Мита, — но сочинитель замечательный.
— Спасибо. Я уже кое-что напечатал, правда, только во второразрядных журналах. А летал бы я куда лучше, будь у меня пропеллер: на хлопанье крыльями уходит слишком много энергии, а подъемная сила у них никудышная. Кстати, давайте-ка хлопать отсюда, пока больше ничего не случилось. У меня назначено свидание с одной орнитоптершей, я давно подумываю о семейном гнездышке.
Всю тряскую дорогу они провели в молчании. Возвращаться никому не хотелось, но другого выхода не было. Орнитоптер, отдохнувший и подкормившийся, развил неплохую скорость. Скоро над горизонтом поднялся Железный город, и они начали снижаться среди башен, которые, наоборот, возвышались к нему. Когда они неуверенно ступили на землю, навстречу вышли адмирал и Вербер.
— Давно бы пора вам вернуться, — радушно приветствовал их адмирал. — Пишите подробные рапорты — они должны быть у меня на столе не позже чем в семь ноль-ноль. А потом мне понадобится доброволец. — Он сердито заворчал, увидев, что все дружно отступили назад, пока не уперлись спинами в стену.
— Трусы! А ведь вы даже еще не знаете, о чем идет речь.
— Ни о чем хорошем, иначе вам это и в голову бы не пришло, — сказал Ки, выразив общее мнение.
— Вам бы все острить. Мне нужен доброволец, который вызовется пробраться во вражескую крепость и отыскать там космолет чинджеров. Потом проникнуть в него и добраться до субэфирного передатчика, чтобы послать нашему военно-космического флоту просьбу о помощи.
— И это все? — спросила Мита, излив в этих словах весь свой сарказм.
— Да, все. И лучше подумайте, как сделать это побыстрее.
Вчера мы с Вербером съели последнюю мясодыню. Так что либо приготовьтесь умереть от голода, либо отправляйтесь. Мои исследования закончены, оставаться здесь мне больше незачем. Честно говоря, я соскучился по роскоши и комфорту армейской жизни.
— Офицерской жизни, — проворчал Ки.
— Ну, разумеется! Так вот, у кого есть предложения?
Наступившую тишину нарушил голос, которого они уже давно не слышали:
— Я знаю, как это сделать.
Это был капитан Блай. Весь трясущийся, с налитыми кровью глазами, но трезвый и не под кайфом.
— С чего это вы вдруг решили предложить свою помощь? — спросил Практис с большим подозрением.
— С того, что у меня кончилось зелье. Мне нужно добыть еще.
— Вот теперь верю. И какой у вас план?
— Очень простой. Перебить всех до единого. Всех этих железных изменников, всех чинджеров. Ба- бах — и все.
— Да, действительно, очень простой, — насмешливо произнес Практис. — Ничего проще и глупее я еще не слыхал.
— Смейтесь, смейтесь! Надо мной уже много лет смеются. А то и хохочут. Презирают, отвергают, выливают мне на голову ночные горшки. Ах, если бы тогда в постели не было хотя бы той собаки...
— Капитан, в чем же состоит ваш план?
Голос Миты прорвался сквозь пелену слезливой жалости к самому себе, капитан заморгал глазами и огляделся.
— План? Какой план? Ах да. Перебить их всех в горной крепости. Сбросить на них нейтронную бомбу. Как известно каждому, она убивает любые формы жизни, но не приносит вреда имуществу. А потом мы просто являемся туда и захватываем их космолет.
— Сама простота, — сказал Практис и указал пальцем на свой рот. — Надеюсь, вы видите, что у меня на губах застыла презрительная гримаса. Какого хрена, ведь у нас нет никакой нейтронной бомбы!
— Нет. Но прежде чем стать капитаном мусоровоза, я был физиком-ядерщиком. Конечно, до той истории с собакой. А в двигателе нашего мусоровоза вполне достаточно нейтрония.
— Он весь сгорел, — сказал Билл.
— Даже если у вас глупый вид, это не значит, что нужно постоянно говорить глупости. Нейтроний находится в герметически закрытом бронированном помещении. Он еще там.
— Мне кажется, капитан, в этом что-то есть, — сказал Практис, и глаза его кровожадно сверкнули. — Мы идем к кораблю, извлекаем нейтроний, изготовляем бомбу, сбрасываем ее, захватываем космолет. Замечательно!
— Не пойдет, — сказал Зоц, лениво махнув золотой рукой. Носильщики несколько раз обнесли его вокруг посадочной площадки и бережно поставили паланкин на землю. — Никаких бомбежек.
— Почему? — удивленно спросил Практис.
— Почему? Во-первых, потому, что это положит конец бесконечной войне.
— Но вы же этого и хотите?
— Я — нет. Так же, как и мой брат Плоц, который командует этими свихнувшимися машинами. Которые, кстати говоря, все до единой считают свихнувшимися машинами нас.
— Если уж речь зашла о свихнувшихся машинах... — Мита не закончила фразу, но ткнула пальцем в
