и пещерам. Армун шла рядом с Керриком.
– Должен ли ты делать это? – спросила она, хотя и знала его ответ заранее. – Будь осторожен, Керрик. Я не хочу жить на свете без тебя...
– Как и я без тебя. Но это нужно сделать. Вайнти будет приходить до тех пор, пока один из нас не умрет. Я принесу войну в Альпесак, чтобы быть уверенным, что это будет она. С ее смертью город сгорит, ийланы будут уничтожены, а мы сможем жить в мире: но не раньше, и ты должна понимать это. Больше я ничего не могу сделать.
Глава двадцать восьмая
Вернувшись в Альпесак, Вайнти поняла, что потеряла расположение Малсас. Причины этого были вполне понятны. Вайнти была первой сарн'эното города, и со временем ее власть переросла власть Эйстаи. Малсас одобряла это, как одобряла и все приготовления Вайнти. Она потеряла благорасположение только после возвращения с запада.
Когда устозоу были найдены на западе, куда они пробрались, перейдя через горы, Вайнти сразу решила, что их нужно уничтожить. Расстояние было большое, но жажда мести еще больше.
Урукето перевезли огромное количество фарг, и на берегу выросли груды снаряжения. Когда зима кончилась, Вайнти двинулась вперед во главе армады, какой мир еще не видел. Они шли вдали от царя, хорошо вооруженные, с большим количеством запасов продовольствия и прочной защитой. Положение всех устозоу было известно, и их стаи одна за другой окружались и уничтожались. Это должно было стать концом всех устозоу.
А потом разбитая армия вернулась домой.
Известие о происшедшем достигло города задолго до того, как первая фарги ступила на берег. Когда Вайнти докладывала совету, Малсас на берегу не было. Отсутствие Эйстаи было весьма многозначительно. Совет холодно выслушал объяснения Вайнти, подсчитал потери, а затем отпустил ее. Точнее, отправил прочь, как обычную фарги.
После такого падения Вайнти перестала приходить на амбесед, где ийланы собирались каждый день, где сидела Эйстаи и находился центр города. Она оставалась в стороне, одинокая, и, видимо, забытая, и ждала сообщения, которое все не приходило. Она лишилась расположения, и никто не приближался к ней, как бы ни сочувствовал изгнаннице.
Прошло много дней, прежде чем к ней явился посетитель, которого Вайнти вовсе не желала видеть. Но встреч с эфензеле никогда не следовало избегать.
– Это могла быть только ты, – мрачно заметила сна. – Единственная, кто рискнула увидеться со мной – это Дочь Смерти.
– Я хочу поговорить, эфензеле,– сказала Энга. – Я слышала много рассказов о последнем походе, и все они огорчают меня.
– Мне они тоже не доставляют удовольствия. Когда я уходила отсюда, то была сарн'эното, а сейчас сижу одна и жду вызова, который все не приходит, и даже не знаю, кто я – попрежнему сарн'эното, которая может командовать, или же упала ниже фарги.
– Я здесь не для того, чтобы умножать твои страдания. Правда, те, что плавают на вершинах высоких волн...
– Могут только погрузиться в пучину. Оставь эти рассуждения для своих подруг. Я знаю эти глупости, сказанные вашей основоположницей Фарнекши, и полностью не согласна с ними.
– Сейчас я коротко изложу причину моего прихода. Я хочу услышать от тебя правду.
Вайнти резко оттолкнула ее, щелкнув при этом пальцем.
– Меня не волнует, что говорят друг другу глупые фарги, я не собираюсь обсуждать их бессмысленные рассуждения.
– Значит, будем говорить только о фактах. – Движения Энги были мрачны и неумолимы. – Эти факты известны нам обеим. Своими сомнениями Пелейн внесла в ряды Дочерей раскол. Она убедила многих из нас поддержать тебя, и эти введенные в заблуждение существа пополнили твою армию. Они ушли с тобой на эту убийственную кампанию и не вернулись.
– Разумеется, – разговаривая, Вайнти делала телом как можно меньше движений, сообщая лишь минимум информации, и тут же замирала, когда все было сказано. – Они умерли.
– Ты их убила.
– Их убили устозоу.
– Ты послала их против устозоу без оружия, они могли только умереть.
– Я послала их против устозоу, как делала это со всеми другими. Они сами отказались нести оружие.
– Почему они сделали это? Ты должна объяснить мне. – Энги наклонилась вперед, и Вайнти отпрянула от нее.
– Я не хочу говорить с тобой, – сказала она, по-прежнему делая минимум движений. – Оставь меня.
– Только после того, как ты ответишь на мой вопрос. Я долго думала над этим и пришла к неизбежному выводу, что причина их действий жизненно важна для самого нашего существования. Пелейн и я по-разному объясняли учение Угуненапсы. Пелейн и ее последователи решили, что твое дело правое, и пошли за тобой. Теперь они мертвы. Почему?
– Ты не получишь от меня ответа. Ни одного слова в поддержку вашей разрушительной философии. Уходи.
В стене мрачной неподвижности Вайнти не было ни одной трещины, но Энги была не менее решительна и тверда в своем намерении.
– Они несли оружие, когда уходили отсюда, и были с пустыми руками, когда умерли. Ты утверждаешь, что по своему выбору, но их выбор не зависит от мясника, пославшего их на бойню.
Вайнти с трудом вынесла это рассчитанное оскорбление.
Губы ее задрожали, но она по-прежнему молчала, Энги безжалостно продолжала:
– Я снова спрашиваю тебя, почему ты сделала это? Что могло изменить их взгляды на ношение оружия? Что-то явно случилось. Ты знаешь это и скажешь мне.
– Никогда!
– Скажешь!
Энги качнулась вперед и сжала руки Вайнти своими мощными пальцами, ее рот широко раскрылся в гневе. В то же мгновение она заметила слабые движения радости и выпустила Вайнти, оттолкнув ее от себя.
– Тебе нравится, что я использую насилие, не так ли? – сказала Энги, тяжело дыша. – Ты хочешь увидеть меня опустившейся до уровня насильника. Но И не унижу себя, как бы меня ни провоцировали. Я не присоединюсь к тебе в твоей подлой животной испорченности.
Терпение Вайнти кончилось, и весь гнев, сдерживаемый со дня возвращения, вырвался наружу.
– Ты не присоединишься ко мне – ведь ты уже присоединилась! Ты, как и я, поддалась гневу, значит, как и я, будешь убивать.
– Нет, – сказала Энги, снова спокойная. – Этого я никогда не сделаю, так низко я никогда не опущусь.
– Никогда? Ты будешь делать это... все вы будете. Те, что присоединились к Пелейн, уже делали. Они стреляли из своих хесотсанов и убивали устозоу. В эти минуты они были настоящими ийланами, а не жалобно ноющими, презренными изгнанниками.
– Они убивали – и умерли, – мягко сказала Энги.
– Да, они умерли. Подобно тебе, они не смогли перенести факта, что оказались не лучше всех остальных...
Тут Вайнти остановилась, поняв, что в гневе ответила на вопрос Энги, укрепив тем самым ее
