Мир Смерти против флибустьеров

волне команду «Конкистадора» действительно мог вызывать только Рональд Сейн.

В тот момент Язон с Метой, Долли и Робс, сидели в углу каюты на одной койке, словно в трансе, и мысленно прощались друг с другом. Ведь расставание в любом случае было неизбежно. И эта мысль, пришедшая одновременно ко всем, очевидно, поразила их. Ничего теперь не хотелось говорить.

Язон резко Поднялся и коротко бросил, почти скомандовал:

— Пошли.

— Подождите! — остановила его Долли. — Я вспомнила.

— Ну, говори.

— Это было года четыре назад, папа повел меня на каток на Прозрачное озеро, а у него так редко находилось время для этого, и был прекрасный, день, мы там носились, играли в салочки, в снежки, он ничего не запрещал мне, а потом в буфете купил мороженое; клубничное, такое ярко-красное, хотя мама никогда не разрешала мне зимой есть мороженое. Я много раз вспоминала потом этот чудесный день на катке. Папа тоже не мог забыть его, у меня даже горло тогда не разболелось, а мама…

Слезы уже стояли у девушки в глазах, и Язон прервал ее, быть может, грубо, но в ту минуту это был единственно правильный вариант поведения:

— Спасибо, Долли. Пошли. Сейчас — наш выход.

Наверно, только Долли и поняла смысл его последней фразы — ни Робс, ни даже Мета не знали толком, что такое театр и выход на сцену. Но это было неважно, ведь именно Долли должна была понять, сейчас всю меру своей ответственности за судьбу спасших ее друзей.

В капитанской рубке находились Морган, Ховард, Хук, Скотт, Караччоли и Мадам Цин. Большой сбор. Миссон, как всегда, прятался где-то в своей компьютерной и держал костлявые пальцы на всех мыслимых кнопках и рычагах, готовый в любую минуту по приказу Моргана и даже вовсе без приказа, а просто по подсказке внутреннего голоса перехитрить, захватить, нейтрализовать иди уничтожить врага.

На что же рассчитывал этот странный и такой уверенный в себе одинокий Сейн, приближавшийся к ним на легкомысленном прогулочном катере? Все существующие на «Конкистадоре» локаторы ясно показывали, что на расстоянии, стандартного лазерного, плазменного и любого другого удара в межпланетном пространстве нет больше ни единого объекта.

Проверка связи во всех диапазонах была уже завершена, и Ховард, стоявший в настоящий момент у пульта, отдавал распоряжения в эфир:

— Приказываю зависнуть в трех километрах от нас и не совершать никаких действий, вплоть до следующего моего приказа. Вы находитесь под прицелом всех орудий нашего корабля. Неподчинение будет означать угрозу с вашей стороны и повлечет за собою как минимум немедленный уход нашего корабля и отказ от дальнейших переговоров. Как поняли меня? Прием.

Современная связь давно уже не требовала переключения режимов «прием-передача», но Ховард был одним из любителей этой древней присказки всех радистов.

— Отлично понял вас, — откликнулся Сейн. — Что дальше?

Морган кивнул Язону, мол, приступай, последний раунд за тобою, как договаривались.

— Сейн, ты привез деньги? — крикнул Язон нарочито грубо.

— Садистски-вежливая манера Хука претила ему. Вымогателя и убийцу за вежливость уважать все равно не станут.

— Да, деньги со мной.

— Как они упакованы?

— Пятьдесят пачек, все стотысячными купюрами.

— Ты один, Сейн?

— Нет, со мною пилот, но мы оба без оружия.

— Хорошо, Сейн, сейчас к тебе подлетят наши люди на маленькой шлюпке, ты передашь им деньги.

— В этой маленькой шлюпке будет моя дочь?

— Нет, Сейн, в ней будут только наши люди. И сначала мы здесь, на корабле, а не на шлюпке, пересчитаем твои купюры и убедимся, что с ними все в порядке. Только так. Собственно, наши люди уже движутся к тебе.

— Тогда какие у меня гарантии, что…

— У тебя нет и не может быть никаких гарантий, Сейн, — сказал Язон жестко, а потом добавил. — Впрочем — эврика! — гарантией может служить мое честное слово.

— Не много я дам за твое честное слово! — Сейн впервые не сдержался и позволил себе эмоциональные высказывания. — Ты хоть знаешь, ничтожество, с кем имеешь дело?!

— Знаю, — откликнулся Язон. — Ойда ме удэн эйденай. <Я знаю только то, что ничего не знаю (греч) — знаменитое изречение Сократа.>

— Что ты несешь такое? — зашипел Морган.

— Просто пытаюсь отвлечь его цитатой из древнего философа, — объяснил Язон, отключая внешнюю связь на это время. — А если он не знает латыни, тем более обалдеет. Это важно. Мне кажется, Сейн замышляет что-то.

— Хитро, — оценил Морган.

А Сейн молчал довольно долго. Потом робко спросил:

— Можно, я подумаю, пока они летят?

— Он еще думать будет! — хмыкнул Язон и добавил, якобы продолжая отвлекающие маневры: — Не о чем тут думать. Ведь панта рей. Аутос эфе. <Все меняется. Большой человек сказал (греч).>

— Это — тоже латынь? — испуганно поинтересовался Морган.

— Не помню точно, — прикинулся дурачком Язон. — Это Гераклит сказал, значит, наверное, древнегреческий.

Но все это было уже неважно, потому что Сейн закричал в ответ на вполне приличном новогреческом.

— Хватит классиков цитировать, проклятый пират! От себя скажи что-нибудь.

1. Я знаю только то, что ничего не знаю (греч) — знаменитое изречение Сократа.

2. Все меняется. Большой человек сказал (греч).

«Ну наконец-то! Дошло!» — обрадовался Язон и быстро ответил:

— Я не пират, я друг. Поверь мне. Не оказывай сопротивления. Мы отдадим твою дочь. А деньги я верну тебе после. Что, съел, скотина?! — добавил он на меж-языке.

— Что за бред?!! — Морган почуял неладное и стал орать почти истошно, даже не выключив микрофона. — Что за бред, я спрашиваю!

— Не такой уж и бред, — как ни в чем не бывало ответил Язон, не забыв при этом отключить связь. — Теперь уже Сейн пытался запудрить мне мозги. Представляешь, оскорбил меня по-гречески, думал, я просто хвастаюсь знанием языков и ничего не пойму. А я ему такой тирадой ответил! Ну, ты слышал.

Морган посмотрел с некоторым недоверием. Меж тем с катера вновь понеслась греческая речь:

— Ты действительно хочешь мне помочь? Тогда подай еще какой-нибудь сигнал, чтобы я понял.

Молодец Сейн! Он выкрикивал все слова отрывисто и злобно.

— Ну, хватит этой ругани, — сказал Язон Моргану, — я меняю тактику переговоров. Сейчас буду бить на жалость.

И уже в микрофон:

— Сейн, представь себе на минутку: Долли уже вернулась и вы отправляетесь на каток, на Прозрачное озеро, Долли играет там, носится, а потом ты покупаешь ей клубничное мороженое, хотя мама и не разрешает кушать его на морозе… Неужели твоя девочка не стоит каких-то поганых пятисот миллионов?

— Хорошо, я согласен, — тихо выдохнул Сейн.