нароем. Гореть мне в плазме, если не так!
— Правда?! — мигом оживился Крумелур.
И они все стали шумно обсуждать варианты новых миров для распространения моналойской заразы.
В какой-то момент Мета с ужасом осознала, что забыли не только про Риши, но и про заложников. Вот сейчас поделят они свои планеты, и все мило разойдутся. А вопрос так и останется нерешенным.
— Послушайте! — закричала она. — А что нам мешает прямо сейчас оторвать голову этому Кровавому Джаху?
В кабинете Гроншика мгновенно повисла мертвая, давящая тишина. Достойный получился вопрос.
— А мешает нам то, дорогая моя хозяйка, что его моченые фрукты тут же оторвут четыре головы четырем вашим соотечественникам.
— Согласна, — враз поняла Мета. — Тогда пусть он освободит их, и дело с концом.
Собственно, освобождение друзей и было единственно важным для нее, а про оторванную голову — это так, для красного словца, чтобы внимание привлечь.
Гроншик презрительно бросил Риши шарик мобильной джамп-связи и коротко распорядился:
— Сигналь, баклажан!
Что он там бормотал на своем хинди, мало кто понял, если не сказать, что вообще никто, но уже минуту-другую спустя в наушниках Меты и Керка зазвучал звонкий голос Лизы:
— Мета, Керк, это мы! Слышите? Через сорок секунд стартуем.
— Слышим. Рады за вас! Повторная связь через десять минут, как только выйдете в кривопространство. Подтвердите прием.
— Подтверждаем. Связь через десять минут.
«Победа», — мелькнуло в голове у Меты. И на радостях захотелось пошутить. Забыла, видно, в какой компании находится. С непривычки-то. Вот и брякнула:
— Ну а теперь самое время оторвать голову этому баклажану.
Но в мире овощей так не шутят. Ее же признали хозяйкой надела, то есть авторитетом как минимум второго ранга.
Все замолчали, еще раз обдумывая предложение звездной подруги. Гроншик побарабанил пальцами по столу и, тяжко вздохнув, вопросил:
— Ну что скажете, братишки-огурчики?
Но Риши не стал дожидаться, какое решение примут огурчики, а равно и помидорчики вместе с морковкой. Он принял свое. Мгновенное, страшное и единственно правильное в той ситуации. Как ему казалось.
Взметнулась вперед и вверх черная рука мэхаутского наркобарона, и вырвалось из пальцев плоское зубчатое колесико. Маленькая сверкающая смерть устремилась в сторону Меты по кривой, но идеально точной траектории.
Даже у древних японских ниндзя серикены летали очень быстро. А уж гравимагнитные серикены перемещаются в пространстве и того хлеще — почти со скоростью пули. Но именно, что почти.
Реактивная пуля пиррянского пистолета сбила миниатюрную адскую машинку на лету. А второе колесико осталась в руке у Риши, потому что в голове у него к этому моменту уже разорвалась другая пуля, выпущенная Керком. Ни Мета, ни Керк никогда не были сторонниками смертной казни, но честный поединок устраивал их вполне. Этот поединок действительно мог считаться честным, тем более что Риши Джах применил довольно гнусное оружие. Гравимагнитный серикен оказался вибрационного типа, то есть, попадая в любую часть тела, смертоносный снаряд не застревал в тканях, а быстро и эффективно кромсал на куски все, включая кости. Не зря его звали Кровавым, ох не зря!
— Уберите, — распорядился Гроншик, махнув рукой в сторону трупа. — Сейчас мои девушкиандроиды все здесь вымоют, а вас всех я приглашаю в гостиную. Пропустим по стаканчику славного альдебаранского коктейля…
«Не отвертеться, — обреченно подумала Мета. — Вместе прилетели — вместе и улетать. Или, как там любит говорить Язон, в чужой… нет, не помню. Пусть будет так: в чужой огород со своим салатом не ходят. Разве этим мерзавцам объяснишь, что не время пьянствовать, когда спешишь на помощь умирающему другу?»
Мета уже стояла в роскошной зале, вертя в пальцах длинный витой бокал, и вежливо обмакивала губы в действительно ароматный и вкусный коктейль, когда раздался сигнал вызова, а потом бодрая, довольная собою Лиза сообщила:
— Мы в кривопространстве. Курс — на Моналои. Как поняли меня? Прием!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Наутро Язон вдруг вспомнил об одном несправедливо позабытом в суете последних дней человеке — об Олафе Вите. А именно он мог пролить свет на некоторые принципиально важные моменты в их с Арчи исследованиях. Олаф, конечно, человек-загадка, и ухо с ним надо держать востро. Вот уж кто умеет подсобить и нашим и вашим! И всетаки он испытывал определенную симпатию к Язону — этот бывший штурман, бывший бандит, бывший фэдер, бывший Троллькар, бывший Великий Жрец… Впрочем, фэдером- то он был настоящим. Олафа приняли обратно в преступное сообщество, разрешили жить в Томхете и свободно перемещаться повсюду.
Своего то ли спасителя, то ли товарища по несчастью Язон нашел теперь не где-нибудь, а прямо в приемной старого Ре и намеревался непосредственно оттуда выдернуть:
— Слышь, друг, прилетай сейчас в наш базовый лагерь. Очень поговорить надо.
— Только вечером, — сказал Олаф.
— Устраивает, — тут же согласился Язон.
Мог ведь и вообще послать куда подальше. А так — либо шпионить прилетит, либо действительно помочь сподобится. Впрочем, Язона устраивали оба варианта. Ведь из вражеского агента информацию порою легче вытянуть, чем из услужливого дурака. Олаф, однако, дураком ни в каком смысле не был. Если не учитывать только, что он в любой момент мог напиться до невменяемого состояния. Но и это не беда — явление временное.
Арчи тоже рвался побеседовать с моналойским феноменом, но Язон решил, что всему свое время, и первую такую встречу категорически намерен был провести тет-а-тет. Даже, чтобы не напрягать зря Олафа, на свежем воздухе. Местная шпиономания со времен исторической беседы с фермером Уризбаем хорошо запомнилась Язону.
Олаф прилетел минута в минуту, свеженький, не пьяный, ну разве один стаканчик чирума пропустил для бодрости, не больше. Они с Язоном тут же отправились гулять вдоль выжженных вулканом и звездолетами полей в сторону снежной шапки Гругугужу-фай и жалких остатков зелени внизу на склонах. Погода выдалась отличная. Вечер стоял не жаркий, почти прохладный и совершенно безветренный. До наступления темноты оставалось еще часа два.
— Курить будешь? — предложил Язон.
— Давай, — согласился Олаф. — Тыщу лет не курил. Ух ты! Какая роскошь!
В язоновском НЗ на этот раз хранилась тяжелая, как артиллерийская мина, цилиндрическая пачка «Галактического вихря» — едва ли не самых дорогих ароматизированных сигарет, выпускаемых на Луссуозо. На планете, сам воздух которой заставлял всех бредить здоровьем и омоложением, курение было запрещено в принципе. Ну где же еще могли делать лучшие во Вселенной сигареты для самых богатых оригиналов?
Закурили. Оценили божественный аромат и тонкие оттенки вкуса. Потом Язон спросил прямо, решив начать именно с этого:
— Олаф, почему они взяли тебя назад? Ты же предал их идеалы, их принципы?
Олаф остановился и посмотрел на Язона с сочувствием:
