Ежели тебя сперва не линчуют, то тебя ждет справедливый суд и петля, уж в этом-то я тебе ручаюсь.
Возможность линчевания тревожила шерифа, но только потому, что при этом могли сжечь тюрьму и кого-нибудь убить. Когда фургон вернулся, шериф благоговейно уложил труп в лучшей камере и потребовал от помощников клятвы, что они будут держать язык за зубами. И лишь после этого отправился к судье Рейду и рассказал ему обо всем.
– Ежели народ прослышит про это, то спалит весь город, – высказал судья свой ученый вердикт. – Надобно быстренько его засудить и повесить. А покамест пошлю-ка я за этими техасскими солдатами, чей лагерь возле города. Пускай постоят на страже. Они не в меру чванливы, так что недурно было бы малость сбить с них спесь.
А Л. Д. Льюис сидел в камере. От жары кровь на его кителе высохла, один глаз совсем заплыл, да и другим он видел с трудом. Ну, по крайней мере, все еще жив.
Вот только надолго ли?
Могучая армада
Еще ни разу крохотный островов Грасиоза, входящий в Азорский архипелаг, не видел подобного зрелища. В прошлом в его гавани одновременно брали уголь два, от силы три корабля. Но на этот раз… Просто невозможно поверить. Черные стальные боевые корабли запрудили весь океан за крохотным портом, угрожающе нацелив орудия на город и море. На якоре у самого берега стоял парусник и два маленьких пароходика. Трехмачтовик, на котором развивался «Юнион Джек»,[41] стал военным трофеем. Капитаны двух других кораблей – одного французского, а другого немецкого – бурно протестовали, когда американские морские пехотинцы взяли их на абордаж. Им вежливо, но твердо пообещали освободить после того, как флот уйдет.
Но в данный момент он не только не уходил, а все прибывал. Казалось, все население острова собралось на берегу, глазея с раскрытыми ртами на горизонт, где появлялось судно за судном, пока они не заслонили собой все море.
Но во всей этой толкотне и замешательстве наблюдалась четкая логика. Сигнальщики передавали приказы, два броненосца прошли сквозь стоящий на якоре флот и пристали к угольному причалу. В то же самое время паровой катер пробирался среди кораблей, останавливаясь у каждого ровно на такое время, сколько требовалось, чтобы капитан корабля перешел на катер. Наконец катер вернулся к крейсеру «Диктатор» – самому могучему из боевых кораблей, когда-либо бороздивших океаны. На нем адмирал Фаррагут поднял свой флаг. Оживленно переговариваясь, капитаны заполнили кают-компанию. Но гул голосов мгновенно стих, когда вошел адмирал, а за ним по пятам адъютант, несший целую стопку конвертов с сургучными печатями.
– Джентльмены, – провозгласил адмирал, – это наша последняя встреча. Завтра на рассвете мы отплываем в Ирландию. – Он с улыбкой подождал, пока стихнет взволнованный ропот. – Я знаю, что до сей поры до вас доходили лишь слухи о вторжении. Вам была известна лишь цель нашего следования. Поговаривали, что мы идем в Шотландию, атаковать саму Англию и, конечно, Мексику. Насколько мы можем судить, британцы заглотили наживку полностью, и их войска готовятся встречать нас в Мексике. Но это вовсе не означает, что ни одного боевого английского корабля сейчас в море не встретишь. Флаг империи сейчас наверняка на боевом посту. Это единственное, чего нам следует опасаться, – чтобы нас не заметили, пока наши войска не высадятся в Ирландии. Поэтому я хочу, чтобы вы шли заставами вокруг конвоя. Ни один другой корабль, ни дружественный, ни нейтральный, не должен проникнуть сквозь этот щит, дабы увидеть конвой, который вы охраняете. Нейтралов следует брать под контроль, а вражеские суда захватывать. Итак, вот каким курсом мы пойдем…
Началась небольшая суматоха, потому что капитаны встрепенулись и начали передвигаться так, чтобы увидеть карту, прикрепленную к переборке. Фаррагут остановился рядом с ней.
– Наш путь будет состоять из двух отрезков. Сначала мы будем следовать от Азоров в направлении на север – северо-запад, чтобы держаться вдали от суши, а также подальше от торговых маршрутов Испании и Франции. Но вы должны отметить, что это также означает, что мы при этом пересекаем их трансатлантические морские пути. Посему мы должны удвоить вахты, и впередсмотрящие должны быть начеку в любую секунду. Затем вот здесь, – он прикоснулся к карте, – когда мы пройдем Бискайский залив и выйдем на северную широту сорок восемь градусов шестьдесят минут, ту же широту, что и Брест во Франции, меняем курс на север – северо-восток. Вот тогда-то две десантные группы разделяются. Группа А идет западнее, заходя с атлантического побережья Ирландии, а группа Б направляется в Ирландское море. В самое сердце Британских островов. Это знаменательный момент, джентльмены, ибо мы наконец переносим военные действия на вражескую территорию…
В этот момент раздался отдаленный гул, который присутствующие не услышали, а скорее ощутили через стальную палубу.
– Что это? – насторожился адмирал.
– Выяснить, – приказал капитан Джонс своему первому помощнику, поспешившему прочь из кают- компании. Офицеры – сплошь командиры паровых судов – примолкли, понимая, что случилось нечто скверное.
Меньше чем через минуту лейтенант вернулся с матросом в перепачканной смазкой робе, явно одним из механиков машинного отделения.
– Этот старшина направлялся сюда, – доложил лейтенант.
– Говорите, – распорядился капитан.
– Взорвался главный котел, сэр. Два человека погибли.
– Сколько времени уйдет на ремонт?
– Главный инженер говорит, как минимум день. Это подающие трубы…
– Вы свободны, – сказал капитан Джонс. Теперь взгляды всех присутствующих были устремлены на адмирала Фаррагута. Он бросил взгляд на карту и снова обернулся к офицерам.
– Ничего не изменишь. Операция должна идти, как запланировано. «Диктатор» останется здесь, в порту, до окончания ремонта. Я переношу свой флаг на «Виргинию». Теперь мы должны пересмотреть боевые порядки, чтобы отсутствие «Диктатора» не сказалось на начальной стадии операции.
Офицеры в гробовом молчании вернулись к полученным бумагам. Моряки – народ суеверный. И никому из них это дурное предзнаменование в самом начале операции не пришлось по душе.
Совещание в зале Кабинета министров в Белом доме шло не гладко – почти каждый член кабинета твердил, что его проблемы важнее прочих. Однако министр Сэмон П. Чейз просто- таки
– Джентльмены, я настаиваю, чтобы вы прекратили эту перепалку и взглянули фактам в лицо. Вы, мистер Стэнтон, не получите ни одной из новых пушек, которые, по вашим словам, так нужны армии, без фондов для их приобретения. Прежде всего мы должны обсудить необходимые налоги на покрытие расходов по этой войне.
– Я попрошу вас на минутку отвлечься, – произнес Иуда П. Бенджамин, растягивая слова на луизианский манер. – Вопросы войны и налогообложения в этой стране следует на время отложить, пока мы не решим, единая у нас страна или нет. Вы должны посмотреть в лицо тому факту, что эти бандиты – враги Союза, враги Фридменовских бюро, враги хрупкого мира, воцарившегося ныне между Севером и Югом, совершенно распоясались. Я привез вам трагические вести и ждал лишь прибытия мистера Линкольна, дабы переложить это бремя на ваши плечи. Господин президент, – он встал и кивком указал на место во главе стола вошедшему Линкольну, после чего снова опустился на стул. Остальные голоса стихли, а Бенджамин устроился поудобнее и заговорил: – Вопреки нашим усилиям по укреплению мира, на Юге по-прежнему весьма неспокойно. Несмотря на наши выплаты за освобождение рабов, несмотря на создание фабрик, металлургических и даже оружейных заводов, все еще существуют элементы, не желающие принять новый Юг. Они истязают освобожденных рабов, осыпают угрозами и даже сжигают Фридменовские бюро и выступают против образования негров. Уже начались суды Линча и поджоги, а теперь еще и вот это, – Бенджамин приподнял сложенный листок бумаги. – Я получил эту телеграмму по пути сюда. Я был ошеломлен – даже повергнут в ужас – и не знаю, чем это все закончится. Судя по всему, негры начали давать бандитам отпор, и винить их за это нельзя. Но результаты ужасны, трагичны сверх всякой меры, –
