превратиться в поле маленькой битвы, перевел взгляд на нас и почему-то кривовато ухмыльнулся, будто знал нечто такое, о чем никто даже не подозревает. А может, у него просто с рождения физиономия такая – лукавая и обманчивая. Вроде бы серьезно разговаривает, но что-то не позволяет до конца поверить этой серьезности. – Госпожа Дана, мое почтение. Счастлив видеть тебя в добром здравии. Эллар, не скажу, что я очень рад твоему явлению, но долг хозяина есть долг хозяина. Мне шепнули, что вы вчера приехали. Вы, кстати, удираете от Тараска или?..
– Или, – не дал ему договорить Рабириец. – Мы в городе ненадолго и нам нужен твой совет.
– Улица – неподходящее место для беседы двух умных людей и одной сообразительной юной дамы, – Аластор решительно потянул нас за собой. – Раз вы знакомитесь с местными традициями, то без посещения таверны никак не обойтись. Как дела у досточтимого Ши? Вы у него живете, верно?
– Месьор Ши Шелам процветает, – съязвила я. – Сиречь разводит весьма своеобразные цветы.
– А-а, – Кайлиени понимающе закивал. Эллар сделал вид, что наша болтовня его ничуть не интересует, и спросил:
– Что у вас творится? Я имею в виду шумиху на площади.
– Пока – лишь разрозненные выступления недовольных горожан против немедийских властей, – Аластор сделал явственное ударение на слове «пока». – В остальном все по-прежнему – кого-то грабят, кто-то жульничает, кто-то попадается…
– Кто-то – только не ты, – с едкой и одновременно слегка завидующей интонацией произнес Рабириец.
– Только не я, – с яснейшей улыбкой согласился бывший великий протектор. – Попался именно ты, мой друг… Кстати, слышали последние новости из Немедии?
– Нет, – оживилась я. – Расскажите!
Новости заставили мне призадуматься. Между соседними странами развернулась настоящая пергаментная война: Тараск требовал выдать ему беглого злодея короны, Ольтена Эльсдорфа вкупе с сообщниками, а обосновавшееся в Тарантии благородное общество во главе с Конаном Канахом изощрялось в придумывании отговорок и сложении ответных посланий. Гонцы метались туда-сюда, и, по мнению опытных людей, дело близилось к небольшой войне между Аквилонией и Немедией.
Я подумала, как обстоят дела у Ольтена. Интересно, добралось мое письмо или застряло где-нибудь на почтовой станции? А дядюшка Рейе? Королева Чабела, по слухам, вернулась домой, в Кордаву. Рейенир Морадо да Кадена, ценитель прекрасного, надо полагать, последовал за ней.
21 день Третьей весенней луны.
Восьмой послеполуденный колокол.
Таверна с названием «Змея и скорпион» по сути ничем не отличалась от любой иной таверны в другой части света. Закопченные известняковые стены и такой смрадный чад горящего масла, что я невольно закашлялась. В голову поневоле пробрались воспоминания о костре в Бельверусе и печальное соображение – от моих останков воняло бы ничуть не лучше.
Говорил Эллар, я поддакивала в нужных местах. Когда история подошла к концу, месьор Кайлиени присвистнул:
– В этом городе недостает только шляющегося без надзора магического кристалла! Значит, его из-под Демсварта приволокли сюда? Он спалил имение Тайхета вместе с хозяином, после чего опять провалился сквозь землю? Обрадовали, нечего сказать! Эллар, хоть бы раз с твоим приездом в Шадизар случилось что-нибудь хорошее!
– Должно быть, Камень попался на глаза кому-нибудь, разгребавшему завалы на пепелище, – повторила я свое предположение.
– Туда отправили два десятка постояльцев Алронга, это здешняя тюрьма для мелкого жулья, – подумав, сообщил Аластор. – Вечером их загнали обратно, и, разумеется, обыскали – чтобы не стянули с руин чего- нибудь ценного.
Поразмыслив, я спросила:
– Можно ли узнать, вернулось столько же человек, сколько ушло? Может, кто-то сбежал? Заканчивался ли у кого-нибудь срок заключения спустя два или три дня после пожара? Не случалось ли чего-то необычного с теми людьми, которые принимали участие в расчистке дома волшебника Тайхета?
Кайлиени моргнул, недоуменно потряс головой и озадаченно уставился на меня. Правильно говорила матушка: даже лучшие из мужчин не способны без душевного трепета принять мысль о том, что женщины тоже умеют соображать и порой делают это ничуть не хуже сильного пола.
– Я не знаю, – медленно, тщательно произнося почти каждый звук, выговорил он. – Но скоро узнаю. Сидите тут, не вздумайте никуда исчезать.
Он взвился с табурета и умчался к стойке хозяина таверны.
– Ты задала вопросы, на которые у Альса не нашлось ответа, – с глубочайшим удовлетворением признал Рабириец. – Значит, это были совершенно правильные вопросы. Может, тебе стоит поддержать семейную традицию и добиться власти над Вертрауэном?
– Пока Тараск – король, подобного не случится, – хмыкнула я, на миг представив себя в должности главы Пятого департамента.
Вернувшийся Аластор с неудовольствием сообщил, что придется немного обождать. Владелец «Змеи и скорпиона» отправил нескольких своих подчиненных пробежаться по окрестным тавернам и разузнать, какие слухи носятся в городе.
Обещанное «немного» заняло почти два колокола. За это время я перепробовала по кусочку от различных блюд местной кухни, научилась играть в «Замки и дороги», одно из любимых развлечений горожан, и узнала множество историй из шадизарской жизни, причем кое-какие показались мне вполне правдивыми.
Известия, доставленные гонцами, вначале шепотом передали хозяину, и уже он пересказал наиболее важные и интересные из них Аластору. Замориец выслушал, раздраженно скривился и махнул нам, указывая на выход.
– Куда идем? – нетерпеливо осведомилась я, снова оказавшись на пыльной, душной улице.
– Тут недалеко, – обычно разговорчивый месьор Кайлиени внезапно изменил своей привычке, из чего я заключила – место, которое нам предстоит посетить, ему сильно не по душе. Что ж, не хочет говорить – не надо. Придем – увидим.
Третий или четвертый поворот вывел нас к высоченной стене, сложенной из обтесанных гранитных валунов. Вдоль стены выстроились пестрые торговые ряды, производившие впечатление удивительно добротных и процветающих. Слышался дробный и частый звон, какой издает ударяющий по металлу молот, только не тяжелый кузнечный, а крохотный ювелирный. Ветер принес кисловатый запах вымачиваемой кожи, сменившийся затем на сухой привкус рассеянной в воздухе мелкой гранильной пыли. Прислушавшись, я уловила низкое гудение быстро вращающегося точильного колеса и скрипящий свист прижатого к нему железного предмета.
– Это же Чамган, – с искренним недоумением произнес Эллар, когда впереди показались наглухо запертые ворота, в изобилии обшитые железными полосами и украшенные отчасти знакомым мне по книгам гербом – наковальня с перекрещенными над ней молотом и киркой. – Зачем мы сюда пришли?
Чамганом, как я помнила из матушкиных рассказов, звался необычный шадизарский квартал, всецело принадлежавший двергам-гномам, подданным горного королевства в Кезанкии.
– Камень здесь? – я сглотнула, растерянно глянув на мрачные черные ворота, подле которых топтались здешние охранники – невысокие, едва ли не мне по плечо, зато раза в три-четыре пошире, и казавшиеся способными в одиночку управиться с десятком вооруженных людей.
Аластор, не отвечая, быстро глянул по сторонам и оттащил нас к стене какого-то склада, у входа в который вовсю кипела бурная жизнь: на огромных весах взвешивались тюки овечьей шерсти, суетились носильщики, шумели покупатели и задерганный приказчик сорванным голосом выкрикивал цены.
– Нравится? – хмуро поинтересовался бывший управитель Заморы, кивая в сторону гномского квартала. – Похоже, ваши дела сильно плохи. Слушайте, что удалось разузнать. Из тех, кого гоняли растаскивать бревна бывшего дома Тайхета, четверо на следующий день самым законным образом вышли на свободу. Один, некий Исмо, в течение двух или трех дней упорно отирался у лавок Чамгана и договаривался о чем-то с самыми обеспеченными из ювелиров… Нет, не спрашивайте, где его можно
