Признаться честно, я тоже ничего не понимал.
Депешу из Бельверуса выводила не опытная и безличная рука умелого писца королевской канцелярии. Похоже, ее начертал лично Тараск Эльсдорф, подобрав безукоризненно-куртуазные и вежливые фразы, заключавшие в себе призыв положить конец царящей между двумя странами-соседями двусмысленности, избежав при том ненужной трескотни, шумихи и бряцания оружием. Отдавая дань проницательности и уму королевы Чабелы Зингарской, Тараск вполне справедливо указывал, что разрешение затруднений между Аквилонией и Немедией касается только упомянутых государств. Суховатые и деловые предложения Тараска Эльсдорфа сводились к следующему: довольно словесных игрищ под знаком «плаща и кинжала», довольно военных стычек и напрасного изведения дорогого пергамента, необходима встреча. Личная встреча заинтересованных лиц, сиречь Конана, Ольтена и Тараска. Никаких колдунов с их непредсказуемыми выходками, никаких притащенных с собой армий, никаких пышных церемоний и по возможности – никаких сторонних свидетелей.
Местом правитель Трона Дракона предлагал избрать малоизвестную немедийскую крепостцу Арнейд, расположенную вблизи границы, временем назначался двадцать восьмой день Третьей весенней луны. Он, Тараск, прибудет в Арнейд к назначенному сроку с небольшим числом охранников и будет ждать ответа, сиречь либо появления Его величества Конана Канаха, либо гонца с вестью об отказе Аквилонии вступать в какие-либо мирные переговоры.
Уже поставив свою роспись и заверив ее королевской печатью с гербом страны, Тараск сделал приписку, извещавшую, что он постарается обеспечить прибытие на грядущую встречу герцогини Эрде- младшей, буде разыскивающим ее людям удастся обнаружить местонахождение таковой и убедить наследницу дома Эрде последовать доводам разума, а не эмоций. Он признает, что допустил ошибку, сгоряча распорядившись казнить госпожу Долиану, однако его можно понять – по ее вине Немедию потрясло крупнейшее военное поражение за последние двадцать-тридцать лет, не считая ущерба, причиненного Рокодом!
Сложив весьма удивительное письмо Тараска, я вернул его в конверт и выжидательно посмотрел на того, кому надлежало принимать решение – на Конана.
– Я поеду, – тоном, не принимающим малейших возражений, откликнулся король Аквилонии. – Хватить бродить вокруг да около! В чем этот проходимец Тараск прав, так в том, что Совет Семи королей ничего не добился, лишь все испортил…
– Неужели у Вашего величества достанет неосторожности поверить хотя бы единому слову в нагромождении этой чудовищной лжи? – Ольтена, похоже, ввергало в состояние ярости одно упоминание имени нынешнего правителя Немедии. – К тому же Дана… госпожа Эрде никогда не согласится иметь дело с изменником, обманом захватившим власть!
– Ой ли? – вполголоса пробормотала Меланталь. – На какие жертвы порой приходится идти ради установления истины…
Она не договорила, коротко махнув рукой.
– Если хотите знать мое мнение, я бы прогулялась в этот Арнейд, – ни к кому не обращаясь, ровно произнесла Дженна. – Попыталась бы разузнать, чего на самом деле добивается Тараск. Порой он умеет быть честным – когда ему это выгодно, разумеется. Чем он может навредить? Не укрыть же в кустах отряд головорезов с приказом убить приехавших на встречу? Нелепый и безрассудный поступок, а Кофиец при многих недостатках глупцом не является.
– Я против поездки, – сухо оповестил собрание Райан Монброн. – Это письмо – очередной виток игры за трон Немедии. Не стоит ее поддерживать. Пусть Тараск с присными недоумевает. Глядишь, совершит какую-нибудь ошибку. Милейшая Зенобия, королям, за редкими исключениями, честность несвойственна.
– Съездить, проявляя наивозможнейшую осторожность и предусмотрительность, – высказался Просперо. Я кивнул, присоединяясь к идее герцога. Столь неожиданно представившийся шанс нужно использовать, иначе мы опять окажемся втянуты в бесконечный круговорот придворных интриг и заговоров.
В этом духе я и высказался, добавив, что за одну-единственную встречу наверняка ничего не решится, но попробовать стоит. Ведь речь идет о налаживании отношений не с отдаленными тысячами лиг Тураном или Кхитаем, а с расположенной у нас под боком Немедией! Мы и так нарушили множество традиций. Скажем, на коронацию нового владельца Трона Дракона не явилось ни одного представителя двора Аквилонии, что в давние времена давало повод к началу немедленной войны… Кто знает, вдруг Тараск одумался и желает выторговать условия своего почетного ухода в отставку?
Немедийцы, Ольтен и Ньоро, встретили мое предположение дружным презрительным хмыканьем.
– Неизменный глас разума, то есть голос Халька из Юсдаля, – без обычного азарта съязвил Конан. – Значит, господин библиотекарь милостиво соглашается составить нам компанию. Выезжаем завтра, думаю, за пять-шесть дней обернемся. Даже сплетни не успеют разойтись. Ольтен, если хочешь, оставайся в столице.
– Это оскорбление или шутка, Ваше величество? – нехорошо прищурился младший Эльсдорф. – Осмелюсь напомнить, речь идет о моей судьбе и моих законных правах!
Киммериец не удостоил его ответом, хотя подобное неуважение к собеседникам нашему королю обычно несвойственно. И привычной вечеринки сегодня тоже не вышло – у всех нашлись неотложные дела, которые необходимо закончить до отъезда.
Полагаю, многие во дворце ломают головы над причиной, вызвавшей в последнюю седмицу столь резкое ухудшение настроения правителя Аквилонии, но я-то знаю разгадку. Конану довольно резко напомнили, что в мире еще остались люди, которым не затмевает глаза блеск королевского титула, и что отнюдь не каждая женщина с готовностью согласится стать фавориткой правителя. За настоящей женщиной, бледным подобием коей являлась благополучно отправившаяся в свое тауранское имение Альбиона Каэтос, любому придется побегать – хоть королю, хоть обычному горожанину…
Ах, Дженна, Дженна. Поскорее бы они с Конаном разобрались между собой и пришли к какому-нибудь решению: то ли она уедет в Пограничье, то ли останется в Аквилонии. В конце концов, единственный недостаток Зенобии Сольскель – низкое происхождение. Чем-то она напоминает незабвенную Мойю Махатан из Темры, только Дженне отлично известны жестокие порядки придворной жизни и она способна играть по этим правилам. Мойа не умела. Красивая и тихая уроженка земли Гвинид прошла по краешку наших жизней и исчезла, как смутное воспоминание.
Впрочем, что хлопочу о чужих судьбах? Собственную бы устроить, ибо моя рыжекудрая мечта, увы, в данный миг находится в Бельверусе. Представления не имею, смогу ее повидать в ближайшую луну или нет.
Крепость Арнейд, граница Немедии и Аквилонии.
28 день Третьей весенней луны.
Девятый послеполуночный колокол.
За делами и хлопотами королей совершенно позабылось, что в наши края пришла вполне обычная новая весна. Дожди и распутица сменились солнечными днями, дороги высохли, черные леса подернулись свежей, пронзительно-зеленой листвой, и над нашими головами пронзительно орали какие-то птицы. Дженна сказала, это дрозды спорят из-за мест под будущие гнезда, и мы в ответ согласно покивали – ей виднее. В конце концов, девица из Пограничья наверняка знает бегающих, летающих и плавающих обитателей лесов назубок, а нам, городским жителям, какая разница? Дрозды и дрозды.
Мы прибыли сюда прошлым вечером. «Мы» – Его величество король Аквилонии Конан Канах, десяток человек свиты во главе с герцогом Просперо, да полусотня Черных Драконов («Вполне хватит и этого, – отмахнулся Конан в ответ на предложение увеличить число военной охраны до трех сотен мечей. – Не на войну собираемся»).
Форт Арнейд оказался сущим захолустьем: нуждающаяся в починке деревянная крепость с крохотным гарнизоном лигах в шести к Полуночи от Дороги Королей. Основное занятие местных вояк – ловля шныряющих между Немедией и Аквилонией контрабандистов, с которым они справляются из рук вон плохо. Пока мы ехали к крепости, вспугнули в лесу какую-то шайку, мгновенно вскинувшуюся в седла и рысью дунувшую в сторону Заката.
Немедийцы не рискнули расположиться в собственной крепости (видимо, опасались, что ночью бревна
