Киммериец завороженно проследил за его полетом и озадаченно поскреб в затылке. Бедняга Веллан с громким хлюпаньем приземлился в жидкую грязь, и, оставляя позади широкий след, проехался по ней десяток шагов.
Когда он с трудом поднялся, дружный хохот едва не сбил его с ноги не отправил обратно. Эртель, судорожно вцепившийся в холку своего некогда молочно-белого, а теперь серого в коричневых яблоках жеребца, задыхаясь и всхлипывая, выдавил:
– Велл, плюхнись еще спиной и погрейся на солнышке… Получится готовенький ходячий памятник в твою честь…
Бритуниец, зло отплевываясь и шипя, как разъяренный кот, попытался ладонями протереть лицо, но только сильнее испачкался. Впрочем, ливень быстро смыл с него часть грязи, стоило Веллану поднять голову. Бормоча невразумительные проклятия, охранник взобрался в седло, и Конан понял – сейчас лучше не приставать к нему с вопросами.
Наконец, десяток прибыл в деревню Грейзи, приткнувшуюся на опушке хмурого и мокрого соснового леса. Она казалась вымершей – даже собаки не вылезли из своих будок, чтобы как следует облаять незваных гостей. Естественно, в такой глуши и речи быть не могло о каком-нибудь постоялом дворе или трактире…
Эрхард подъехал к воротам первого попавшегося на глаза дома – добротной бревенчатой избе с покатой крышей, крытой дранкой и еловым лапником. На громкий стук долгое время никто не отзывался, только из своей будки пару раз лениво гавкнул пес, огромный серый волкодав. Наконец, дверь дома медленно приоткрылась и на пороге, держа в руке тусклый фонарь, появился низенький крепкий мужичонка, кутающийся в драный овчинный тулуп.
– Кого Нергал принес в эдакую погоду? – громко проорал он, тщетно вглядываясь в наступающую дождливую темень. За криком крестьянин явно пытался скрыть свой страх.
– Королевская стража! – крикнул в ответ Эрхард. – Открывай ворота!
Но хозяин дома по-прежнему мялся у дверей, пытаясь разогнать тьму огоньком еле теплящейся в фонаре свечи.
– Почем мне знать, что вы не грабители или чудовища? – наконец выдавил он и попятился, собираясь скрыться в доме.
– Болван! – вышел из себя десятник. – Грабитель давно уже вогнал бы тебе стрелу в горло! Отпирай ворота!
– Не-е, – решительно замотал головой крестьянин. – Обождите до утра. Вот рассветет и поглядим, кто вы есть такие…
– Эмерт, пристрели этого ублюдка! – взвыл Эрхард, но негостеприимный тип, не дожидаясь исполнения приказа, юркнул обратно в дом, ногой захлопнув за собой дверь. Эмерт пожал плечами, опустил уже вскинутый было лук и убрал стрелу в колчан. Десятник тихо ругался сквозь зубы, с ненавистью поглядывая на запертые ворота и частокол в полтора человеческих роста. В остро отточенные концы кольев были набиты длинные гвозди, и не исключено, что по другую сторону забора нарыты волчьи ямы, расставлены капканы или разложены доски с теми же гвоздями…
– Кажется, где-то неподалеку должна протекать речка, – пробормотал Веллан, слезая с лошади. Дождь, конечно, частично смыл покрывавшую его грязь, но чистюле бритунийцу этого было недостаточно. – Схожу помоюсь.
Проводив взглядом быстро исчезнувшую в темноте фигуру, Эрхард оглядел своих воинов. На всех лицах явственно читалось полнейшее нежелание мокнуть дальше и вместе с тем боязнь того, что десятник сейчас пошлет их заниматься скалолазанием. Лишь Конан выглядел спокойным и поглядывал на забор с легким презрением. В юности киммериец без труда взбирался по отвесным скалам в два-три раза выше этого жалкого подобия ограды, и, по его мнению, не преодолеть такую загородку не мог только ленивый или очень толстый…
Пристальный взгляд Эрхарда уперся в варвара.
«Конечно, как куда лезть, так сразу киммерийца зовут… – подумал Конан. – Собственно, почему бы Ранну не слазить, он все-таки моложе! Ладно, сейчас покажем, как это делается…»
Конан спрыгнул с коня и выругался, когда в его сапоги хлынула холодная жижа. Он подошел к частоколу, стянул с ног сапоги, закатал штаны до колен, затем снял кольчугу и пояс с кинжалами. Меч остался висеть на перевязи за спиной. Варвар вылил грязь из обуви и протянул ее вместе с остальными вещами стоявшему рядом Эрхарду:
– Сохрани их для меня.
Десятник молча повесил на шею своего коня кольчугу и пояс, а сапоги брезгливо взял за голенища левой рукой и отставил подальше от себя.
– Ну и вонь, – с отвращением удивился он.
– Свои понюхай, – буркнул киммериец, подводя мерина к забору.
Отряд с интересом следил за тем, как варвар осторожно встал на седло и попытался разглядеть, что находится по другую сторону забора. Какие-то кустики, сарай… А, наплевать!
Конан махнул рукой и, вытащив меч, одним ударом снес две острые вершины, а затем, взявшись за соседние колья, легко подтянулся и встал на подготовленное место. Еще раз оглядевшись по сторонам, он сильно оттолкнулся и спрыгнул во двор.
Пролетев по дуге, варвар с громким всплеском плюхнулся в грязь, радостно осознавая, что возможных ловушек он, кажется, избежал. Пес залился пронзительным лаем, однако вылезать из уютной будки под дождь не пожелал. Осторожно скрипнула дверь, но в нее тотчас со стуком вонзилась, подрагивая, длинная и тяжелая стрела, и дверь захлопнулась. Хозяин здраво решил не рисковать своей драгоценной жизнью и еще раз высовываться на свежий воздух.
Конан поднялся на ноги, не спеша подошел к воротам, оглядел массивный брус засова – даже скорее не брус, а балку – и усмехнулся, потирая грязной рукой три дня не бритое лицо.
– Скоро ты там? – донеслось из-за забора. – Уснул? Или силенок не хватает?
– Хватает, хватает, – проворчал киммериец, и, поплевав для порядка на свои лапы, крепко обхватил брус, поднапрягшись, снял его со скоб и бросил в грязь. Но это оказалось еще не все – проклятые ворота открывались внутрь и варвару пришлось оттаскивать в сторону тяжеленную створку.
– Наконец-то, – почти простонал Эрхард, когда проход во двор был открыт, и кровожадно добавил: – Ну, сейчас я этого ублюдка…
Отряд подъехал к крыльцу и спешился. Конан натянул свои сапоги, все-таки захваченные десятником, и вытащил меч из ножен, встав слева от двери. Место справа от косяка занял Ранн, а Эмерт с натянутым луком расположился прямо перед створкой. Варвар вопросительно оглядел их – мол, готовы ли? – и, получив утвердительные кивки, ударом кулака распахнул дверь, чуть не сорвав ее с петель. Ранн с азартным воплем первым рванулся в темный проем и вдруг захрипел, качнувшись назад. Ошеломленный Конан успел только подхватить оседающее тело и расслышать в глубине дома топот убегающих ног. Мимо него в коридор с рычанием бросился Хальмун, за ним ворвались гандеры и Эртель.
Киммериец осторожно усадил Ранна, прислонив к стене. Было темно, хоть глаз выколи, и варвар проорал:
– Дайте факел!
Рядом с ним кто-то нервно и часто застучал кремнем.
– Быстрее же! – поторопил Конан. Ранн, кажется, еще дышал, но все тише и тише…
Маленький крошечный язычок пламени затрепетал в горстке трута на полу, от него мгновенно зажгли лучину, и оранжевый колеблющийся огонек осветил бледное, слегка удивленное лицо Ранна и торчащий из его груди слева глубоко засевший арбалетный болт. От выстрела в упор не защитила и кольчуга – тяжелая стрела вонзилась по самое оперение, по серебристым кружевным кольцам разбегались темные струйки крови…
Где-то в дома раздались глухие удары, грохот падающей мебели, а затем душераздирающий крик. Конан невесело усмехнулся и закрыл невидящие глаза молодого сородича. Великие боги, это же был всего-навсего любопытный мальчишка, наслушавшийся историй и решивший сунуться в незнакомый и опасный мир… Интересно, на что надеялся этот несчастный крестьянин, когда нажимал на спусковую скобу своего оружия? Теперь и он, и его семья наверняка мертвы, но Ранна-то этим не воскресишь! Что ж, он умер в бою и теперь
