– Думаю, у него еще все впереди, – черноволосый качнул головой, точно соглашаясь со своими мыслями, и с коротким смешком представился: – Я Альс, полностью – Аластор. Знаю-знаю, у моих родителей были нелады с юмором. Их можно понять: я появился на свет не то, чтобы совсем неожиданно, но крайне невовремя. Потому они и подобрали мне такое имечко – Дурной Глаз.
В какой-то степени оно соответствовало истине. Вблизи замечалось, что красавчик Аластор слегка косит. Этот физический недостаток считался одним из непреложных признаков обладания «дурным глазом», приносящим несчастья не только окружающим, но и самому владельцу.
Однако Джай, узнав, как зовут их нынешнего собеседника, поперхнулся слюной и закашлялся.
– Что-о? Ты – Аластор? Тот самый?
– Тот самый, который что? – безмятежно уточнил смотритель храма, разливая вино.
– Пять лет назад – казна немедийской управы по земельным и рудным делам в Барнетте. В конце того же года – оружейная сокровищница загородного королевского замка возле Керста, – с плохо скрываемым восхищением начал перечислять Джейвар. Конан удивленно глянул на наставника. Насколько он понял, нужно изрядно постараться, чтобы обитатели Города Мошенников начали испытывать к тебе уважение и знать твои сомнительные достижения наперечет. – Спустя два года – прогулка по офирским торговым домам от Ианты до Хорины. Нынешняя зима – дело в Аграпуре…
– Не слишком удачное, по правде говоря, – Аластор невозмутимо пригубил из своей кружки. – Много ненужного шума и беготни. Надо отдать должное тамошней страже – меня едва не сцапали на границе Турана и Заморы. Что ж, полезно иногда возвращаться домой, узнаешь о себе много любопытного. Время потрачено не зря, мне удалось чего-то добиться.
– Тебя называют лучшим, – осторожно заметил Проныра, все еще не веря, с кем свела его судьба, и уточнил: – Лучшим за последние пять… может, шесть лет.
– Лучшим и непревзойденным мастером минувшего десятилетия, начиная от года Красного Быка, остается покойный Бисенмейя Корноухий, – твердо возразил Аластор. – О том, что удавалось ему, я могу пока только мечтать. Утешает одно – такие подвиги не по силам и всем прочим. Что нового в нашем тишайшем захолустье? Я вернулся всего луну назад и не особенно прислушивался, о чем шепчутся по углам.
Сплетничать и обмениваться слухами в Шадизаре любили все и каждый, а потому компания из трех человек засиделась почти до полуночи. Потом Аластор сослался на назначенную встречу и ушел. Джай с сожалением посмотрел ему вслед и преувеличенно тяжко вздохнул:
– Конан, мы узрели живую легенду. Мне так его и описывали – редкостный воображала, но знающий себе цену и настоящий кудесник в том, что касается замков. Поразительно, отчего на перекрестках не треплются о том, когда он вернулся и что намеревается делать. Впрочем, он всегда держится в одиночку и его планы известны только ему. Чует мое сердце, скоро поднимется жуткий вой – каждый мало-мальски серьезный тип пожелает залучить это сокровище под свое крылышко. А мы, как всегда, останемся ни с чем.
– Почему?
– Посмотри правде в глаза, Малыш, – Проныра трагично потряс в воздухе полной кружкой, умудрившись не пролить ни капли. – Что мы из себя представляем? Шайку более-менее процветающих неудачников. Нас не трогают, ибо мы ни с кем не ссоримся и не суемся в чужие дела. И еще потому, что старина Джай из шкуры вон лезет, пытаясь сохранить это положение дел, а вы ему всячески мешаете. Не-ет, такому человеку, как Аластор, у нас делать нечего.
– Однако ты сказал ему, где нас можно найти, – напомнил ученик.
– Что с того? Помяни мое слово – он забыл о нас, как только вышел отсюда… Но хотелось бы знать, у какого мерзавца хватило ума свистнуть старые бедные Отмычки? Они наверняка рассыпались у него в руках, так проржавели.
Джай Проныра ошибся. Аластор вскоре заглянул в «Уютную нору» – отдать дань вежливости и поболтать. По несчастливой – или счастливой, смотря как посмотреть – случайности в этот день там сидела гадалка Феруза.
Вскоре Джейвар и его приятели с горечью убедились: легендам тоже свойственны слабости. Аластор решил, что мир вращается вокруг госпожи иси-Мансур-ат'Джебеларик из Турана, и сделал очевидный вывод – он должен находиться там, где живет она. О своем решении он вежливо и доходчиво сообщил Ферузе. Та, несколько растерявшись, кинулась за советом к Лорне и Кэрли.
– Хватай за шкирку и держи крепче, пока не опомнился и не сбежал, – заявила практичная Кэрли и грустно подумала: – Несправедливо! Почему она, а не я?
– Или построю ему будку во дворе, или выкину вас обоих к демоновой бабушке, – пригрозила хозяйка трактира. – Мне надоело, что ты витаешь в облаках, а этот тип околачивается под дверями и ноет: «Где Феруза да где Феруза?»
– Но… – туранка выглядела донельзя смущенной. – Не могу же я сказать ему, чтобы он уходил! Я… Лорна, что мне делать?
Лорна закатила глаза, разразилась долгой (и наверняка неприличной) речью на бритунийском, закончив насквозь деловым предложением:
– Коли жить без тебя не может, пусть перебирается сюда, и весь сказ. Такой человек вам пригодится. Заодно присмотришься и сообразишь, нужно тебе эдакое добро или нет.
– Если нет, я постараюсь его утешить, – медово пропела Кэрли.
Ради общества Ферузы Аластор соглашался на все. Даже на смешки за спиной и грубоватое утверждение невоспитанного Райгарха: «Нет дурака хуже, чем втюрившийся дурак». Аластор не скрывал, что считает рыженькую туранку лучшим, что может породить этот город и эта страна, но не требовал от девушки большего, чем она могла дать. Боги наделили его неиссякаемым запасом терпения – он спокойно ждал, не навязываясь и не пытаясь добыть желаемого силой. Когда и если Феруза примет решение, он узнает об этом первым. По мнению жившей в «Норе» компании, гадалке, угодившей в настоящую тихую осаду, давно следовало сдаться. Однако она тянула, не спеша с ответом.
Как-то само собой, без обсуждений и долгих споров, вышло, что Аластору досталось второе место после Джая. Все признавали, что он умнее, сообразительнее и опытнее их сообщества, и вполне заслуживает места вожака. Сам взломщик утверждал, что ненавидит принимать решения и командовать, а посему вполне удовольствуется скромной ролью советника.
Такая точка зрения не имела ничего общего с шадизарскими порядками, ибо каждый стремился занять местечко повыше, однако Аластор всегда поступал только в согласии с собственными воззрениями. Таким уж он уродился на свет и не собирался меняться.
В общем, тип по имени Дурной Глаз относился к небольшому числу тех редко встречающихся людей, которым, как гласила местная поговорка, «удобно в их собственной шкуре».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Утренние заботы
Кэрли лежала, прислушиваясь к разудалым выкрикам с заднего двора, и копила злость. Когда накопится достаточно, она встанет, отыщет двух мерзавцев – Ши и наверняка помогавшего ему Аластора – и выскажет им все, что о них думает. Бабушка Кэрли по материнской линии родилась в Асгалуне, и внучке (подлинное имя которой звучало как Кэтерлин-Нирена Бар-Азарак) передалось ее несравненное умение затевать скандалы, после которых противник долго не мог очухаться.
Ши, по мнению Кэрли, вполне заслуживал небольшой взбучки. Только ему мог придти в голову столь пакостный замысел: прокрасться ночью в комнату бедной девушки, растянуть над кроватью простыню и заорать прямо в ухо: «Кэрли, пожар! Потолок рушится! Беги!»
Распахнув глаза, она увидела серое полотнище, медленно опускающееся прямо на нее. Спросонья Кэрли приняла его за обвалившиеся балки, и заголосила, призывая на помощь.
Ответом ей послужил дружный хохот, шлепанье убегающих ног и стук захлопнувшейся двери. Убедившись, что это обычная ткань, Кэрли начала выпутываться из складок, проклиная все на свете.
Именно в этот момент ворвались услышавшие ее крик Феруза и Джай. Туранка, поняв, что имел место очередной розыгрыш, откровенно расхохоталась и ушла. Лицемер Джай пообещал, что непременно отыщет виновных и поинтересовался, не нужен ли пострадавшей сторож на эту ночь, дабы происшествие не повторилось. Кэрли без малейшего сожаления выставила Проныру за дверь, а дверь подперла
